Василевского Сталин обычно такими звонками не беспокоил, ибо знал, что тот сам придет в его кабинет, как только посвященные в суть происходящего особо доверенные офицеры Генштаба обобщат все поступившие за день сведения, проанализируют их, нанесут обстановку на карты и подготовят четкий и детализированный рапорт. Сегодня день был особенный, но Верховный не изменил этому правилу. Если бы на фронте случилось нечто экстраординарное, то ему тут же доложили бы об этом сразу из нескольких источников. В полосе немецкого наступления находилось не менее десятка человек, имеющих право прямого доклада Верховному Главнокомандующему.

Со всей пролетарской решительностью и беспощадностью изживались ситуации, обычные для прошлогодней осенне-летней кампании, когда комфронта или командарм не представлял себе расположения сил противника и их намерений, не знал ничего о местонахождении собственных войск и не имел с ними связи.

Но никаких экстраординарных докладов за день не случилось. Только около десяти часов по московскому времени позвонил Жуков и доложил, что все идет по плану. Верховный был относительно спокоен, насколько может быть спокоен лидер великой страны, ведущей тяжелую изнурительную войну за выживание.

Звонок от Поскребышева из приемной, команда: «впустить немедленно», и один из самых доверенных генералов раскладывает на столе перед Вождем крупномасштабную карту Центрального фронта, на которой обобщены донесения командующего фронтом Жукова и данные авиа-, агентурной и радиоразведки – непонятная для непосвященных анатомия войны, зашифрованная в цветных условных значках, обозначениях и коротких пояснительных надписях.

– Товарищ Сталин, – начал свой доклад начальник Генерального Штаба, водя указкой по разложенной карте, – в течение сегодняшнего дня, несмотря на ожесточенные атаки и значительный перевес в силах, противнику так и не удалось ни на одном участке фронта вклиниться в оборонительные порядки наших стрелковых дивизий. Наша истребительная авиация в течение дня парировала все попытки вражеских бомбардировщиков нанести удары по советским войскам. При этом потери вражеской пехоты, артиллерии и танков на направлениях главных ударов оцениваются как значительные, а на второстепенных направлениях как серьезные. Средствами воздушной разведки обнаружена спешная переброска из глубины вражеской обороны к линии фронта не только корпусных, но и армейских резервов, а также концентрация сил, снятых со спокойных участков фронта. Убедившись в том, что прорвать с ходу нашу оборону не удастся, фон Вейхс и Паулюс формируют мощные одноэшелонные ударные построения, задействовав для этого те силы и средства, которые были предназначены для развития успеха после прорыва нашего фронта.

– Очень хорошо, товарищ Василевский, – удовлетворенно хмыкнул в усы Сталин. – Скажите, как долго товарищ Жуков таким вот образом сможет сдерживать натиск немецких войск на направлениях их главных ударов?

– По нашим расчетам, – Василевский выпрямился, положив указку на карту, – от недели до десяти дней. Каждый из трех оборонительных рубежей рассчитан на два-три дня упорной обороны. Но резервы у противника тоже не бесконечные, так что я думаю, что все закончится значительно раньше.

– Вы в этом уверены, товарищ Василевский? – Верховный посмотрел в глаза начальнику Генштаба.

– Так точно, товарищ Сталин, уверен, – твердо ответил Василевский и добавил: – Ситуация, которая сейчас складывается на Воронежском направлении, очень похожа на ту, что была в другой истории во время битвы на Курской дуге. Тогда немцам в первые же дни наступления удалось прорвать нашу оборону, и их удары пришлось парировать действиями наших танковых резервов. Но сейчас есть и фундаментальные отличия.

Во-первых, у немцев еще нет в наличии неуязвимых для советской ПТО «Тигров» и «Пантер», а лобовая броня их «троек» и «четверок» имеет толщину пятьдесят, а не семьдесят миллиметров, как тогда. Основу нашей противотанковой обороны составляют пушки ЗиС-3, а не значительно более слабые сорокапятки, качественно усиленные отсутствующими в том варианте истории отдельными противотанковыми истребительными дивизионами РГК с тяжелыми 85– и 100-миллиметровыми противотанковыми пушками, а также поступившими на вооружение пехоты реактивными гранатометами.

Во-вторых, точность контрартподготовки из-за более качественной авиаразведки в этот раз была значительно выше, чем на Курской дуге в том варианте истории. И хотя общее количество задействованной артиллерии сейчас несколько меньше, противник понес от ее действия более значительный ущерб.

В-третьих, наши высотные разведчики-корректировщики легко выявляют позиции немецких батарей, дивизионов и артполков, что позволило нашим артиллеристам начисто выиграть контрбатарейную борьбу с немецкой дивизионной артиллерией и с большей эффективностью и оперативностью управлять огнем нашей дивизионной, армейской и приданной фронту артиллерии РГК.

В-четвертых, полевая оборона с развитыми линиями траншей, усиленная дзотами и опорными пунктами, оказалась не по зубам для немецкой пехоты, чья артиллерийская поддержка была ослаблена до минимума, а танки непосредственной поддержки пехоты несли большие потери от наших бойцов, вооруженных гранатометами и противотанковой артиллерией. В конце концов, немецким солдатам необходимо было выходить из-под прикрытия сгоревшей бронетехники и сто – сто пятьдесят метров идти под шквальным фланкирующим автоматно-пулеметным огнем нашей пехоты.

Василевский немного помолчал, глядя на карту.

– Вот потому-то, товарищ Сталин, – продолжил он, – у противника и такие большие потери в живой силе, и отсутствие даже незначительных успехов в первый день наступления. Но первый день – это еще не конец сражения. Завтра мы ожидаем еще более массированные атаки. Дзоты под огнем, пусть даже одних только пехотных пушек, которые у противника работают с переднего края по указаниям полковых и батальонных командиров, тоже не вечны. Первый рубеж нашей обороны, как ожидается, будет полностью разрушен на второй-третий день сражения. И тогда войска с него придется отводить на вторую, а на четвертый-пятый день – и на третью линию обороны. Отсюда и расчет минимальной устойчивости в одну неделю. Неделя наступательных боев такой интенсивности сожрет у противника войск больше, чем он имеет в наличии. Сейчас мы ожидаем, что противник будет остановлен на пятый-шестой день наступления.

– Хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Верховный и поинтересовался: – А что у вас с операцией «Цербер»?

– Операция «Цербер», – ответил Василевский, – прошла успешно. Примерно восемьдесят процентов корректируемых бомб особой мощности успешно поразили цели. Полностью разрушены основные железнодорожные мосты через Одер, Вислу, Буг, Березину и Днепр, тяжело повреждены железнодорожные узлы Франкфурта-на-Одере, Варшавы, Кракова, Житомира, Минска и Бобруйска. Завтра авиация продолжит свою работу по разрушению вражеских коммуникаций.

Кроме того, партизаны и разведывательно-диверсионные группы Центра специальных операций при Ставке приступили к операции «Дикая охота», предусматривающей террор на вражеских коммуникациях, проходящих по территории СССР. Еще немного – и Гитлеру пешком придется гнать на фронт тот сброд, который он навербовал в помощь своей армии в Европе.