Эдвард высунул голову из дверей ванной, на его щеках еще оставалась мыльная пена.

— Извини, — быстро ответила она, — я не расслышала.

— Я спросил: мы отправимся обедать в город или пообедаем здесь?

— Здесь, — ответила Оливия, — на террасе. Тогда мы увидим закат. — Она взглянула на него и рассмеялась. — Если, конечно, у тебя нет других планов.

— Нет, нет, все в порядке. — Улыбаясь, он подошел к ней, вытирая лицо концами полотенца, висящего на шее. — Так тебе нравится мой домик?

— Очень, — ответила Оливия. — Он принадлежит тебе?

Эдвард кивнул.

— Целиком и полностью, включая белый песок, который мы таскаем внутрь на подошвах. К сожалению, я не могу бывать здесь так часто, как хотелось бы. Родная, что с тобой?

— Мне просто трудно привыкнуть ко всему этому, только и всего. К тому, что это место принадлежит тебе, так же, как апартаменты на Манхэттене и тот дом в Ист-Хэмптоне.

— И еще есть квартира в Лондоне, если тебя интересует, — добавил Эдвард с озорной улыбкой. — Я совершаю в год несколько деловых поездок, понимаешь, и… — Он посмотрел на нее и покачал головой. — Оливия, может, я чего-то не понял, у тебя возникли какие-то вопросы по поводу моих мест обитания?

— Нет, конечно, нет. — Она встала. — Просто я думаю, какие мы разные, ты и я.

Разные как день и ночь, — шепнул ей внутренний голос, но рука Эдварда, скользнувшая под ее майку, тут же заглушила его.

— Да, — произнес он хриплым шепотом. — Она обмерла, почувствовав его пальцы на своей коже. — О, да, конечно, мы очень разные, дорогая. И, черт побери, это здорово. — Он взглянул на распахнутые дверцы гардероба и улыбнулся. — Я вижу, ты использовала все свободные вешалки?

Оливия улыбнулась.

— Это было твое предложение, Эдвард, или ты забыл? Это глупо, конечно, — сказала она, запнувшись на мгновенье, — но я… я чувствую себя немного странно. Я имею в виду, что нахожусь здесь, с тобой.

Он улыбнулся:

— Находиться со мной — это ужасно, да?

Ее сердце вздрогнуло. Она представила, что они могут расстаться, и это ее тревожило. Но Эдвард не предлагал расстаться… Но он может, о, да! Он может… Такие мужчины, как он, так и поступают с такими девушками, как ты, — шепнул ей трезвый внутренний голос.

Эдвард обнял ее:

— У тебя такое невеселое лицо, — произнес он нежно.

Оливия покачала головой.

— Извини, Эдвард, я только…

— Если ты думаешь, что я позволю тебе скрыться, после всего, что мне пришлось преодолеть, чтобы найти тебя…

Она не могла удержаться от улыбки, когда он с шутливым рычанием нежно пощекотал ее шею.

— Ты попалась, — сказал Эдвард, — и я не собираюсь выпускать тебя на волю.

От его дразнящих слов она вдруг почувствовала себя дурочкой. Почему она отравляет свое счастье, радость обретения друг друга мрачными мыслями? Она вздохнула и опустила голову на его плечо.

— Да, попалась, — сказала она, — ты заманил меня в свою берлогу и…

— И теперь намерен удержать тебя.

Она прижалась губами к его щеке.

— Как? — прошептала она.

После небольшой паузы Эдвард улыбнулся.

— Всеми способами, какие мне только доступны, дорогая.

В его голосе прозвучала жесткость, и Оливия быстро взглянула на него, немного напуганная, не превратился ли он снова в того мрачного и сурового незнакомца, каким ворвался в ее жизнь всего несколько недель назад.

— Что это значит, Эдвард?

Он взглянул на нее, и ее сердце дрогнуло, потому что глаза его показались ей пустыми и темными, потом он снова заулыбался и откинул пряди волос с ее висков.

— Так, что-то взбрело в голову, дорогая. Честно говоря, я не имею понятия, есть ли в доме что-нибудь съестное.

Оливия засмеялась:

— Мужчины всегда в первую очередь заботятся о своем желудке.

— Это мне и предстоит, если ты будешь забирать все мои силы и днем, и ночью. — Он улыбнулся. — Я не говорил тебе, что моя домоправительница предупредила меня, что, так как я не сообщил ей заблаговременно о своем прибытии, она может выйти на работу лишь на следующей неделе?

— Ага, — ядовито сказала Оливия, — теперь я понимаю. Ты уговорил меня остаться с тобой, чтобы избавиться от необходимости готовить себе еду.

— Ну, насколько мне известно, ты умеешь готовить только кофе.

— Если хочешь знать, я первоклассный повар, — Оливия улыбнулась, — во всяком случае, если есть, чем открывать консервы и имеется небольшой холодильник. А теперь пошли в кухню и…

Эдвард покачал головой.

— Я вернусь через две минуты. Мне нужно побриться.

— Ты уже брился, — Оливия театрально вздохнула, — ты согласен на все, лишь бы отвертеться от кухонных обязанностей, не так ли?

— Ты подловила меня, дорогая, — он легонько ткнул ее кулаком в спину. — Ладно, я только приму душ, натяну джинсы и присоединюсь к тебе. О’кей?

Она вздернула подбородок:

— Ты просто хочешь выставить меня из комнаты.

— Что? — Он замер.

Она нежно засмеялась, целуя его в губы.

— Ты просто боишься, что я… как это ты сказал? — что я снова высосу из тебя все силы.

— Совершенно верно, дорогая. Ну, а теперь, давай оба станем паиньками, отправимся в кухню и бросим на огонь половину бычка.

Оливия улыбнулась и прошептала:

— Не задерживайся долго, ладно?

— Пять минут, — пообещал он. — И ни секундой больше.

Готовя обед, Оливия напевала. Кухня была красиво отделана и хорошо оборудована. В холодильнике она нашла стейки, разморозила их в микроволновой печи, положила на электрический гриль, приготовив тем временем зеленый салат. Через полчаса обед был готов, но Эдвард все еще не появлялся. Она подошла к лестнице и позвала его. Но он не ответил, и она поднялась по лестнице в спальню.

— Эдвард? — позвала она и толкнула полуоткрытую дверь.

Он сидел на краю постели, спиной к ней, с телефонной трубкой, прижатой к уху.

— Эдвард? — повторила она. Он оглянулся через плечо, и, натолкнувшись на его холодный, гневный взгляд, Оливия отпрянула.

— Немедленно займитесь этим, — сказал он в трубку, — и сделайте все быстро.

Эдвард опустил трубку на рычаг и перевел дыхание. Когда он снова обернулся к ней, к нему уже вернулось его обычное самообладание.

— Я не хотела быть навязчивой, — произнесла Оливия, не спуская с него глаз, — но…

— Дела, — он натянуто улыбнулся и подошел к ней, — они преследуют меня повсюду.