Лу. Шарп приник к щели в заложенном окне и увидел хлынувший между бараками серый поток. За пехотой под штандартом с волчьими хвостами ехали всадники, казавшиеся мертвенно-бледными в лунном свете.

– Моя ошибка, – с сожалением сказал Шарп.

– Ваша? Почему? – Харпер забивал пулю в последний ствол семистволки.

– Что делает хороший солдат, а, Пэт? Он предпочитает внезапность. Нападение с севера представлялось столь очевидным, что я забыл о юге. Черт возьми!

Он выставил в щель винтовку и поискал взглядом одноглазого. Убей Лу – и все закончится, атака захлебнется… Но обнаружить генерала в массе серых мундиров не удалось, и Шарп выстрелил наугад. Неприятельские пули застучали по каменным стенам, не причиняя никакого вреда, а вот ответные выстрелы внутри барака грохотали куда громче и пугали детей.

– Заткните им рот! – сердито бросил Шарп.

В холодном, темном помещении едкий запах порохового дыма страшил детей почти так же, как оглушительный ружейный огонь.

– Тихо! – проревел Шарп, и в казарме все смолкло, только один ребенок продолжал хныкать. – Да уйми ж ты своего дьяволенка! – заорал на мать Шарп. – Шлепни, если надо!

Шлепать дитя женщина не стала и вместо этого дала ему грудь, что произвело должный эффект. Некоторые женщины и дети постарше заряжали мушкеты и ставили их возле окон.

– Не переношу, когда эти проклятые сопляки орут, – ворчал Шарп, перезаряжая винтовку.

– Вы тоже когда-то были ребенком, сэр, – неодобрительно заметил Дэниел Хэгмен.

Став стрелком, бывший браконьер частенько выступал с нравоучениями.

– Если я болел однажды, это не значит, черт возьми, что мне должно нравиться болеть, разве не так? Кто-нибудь видел этого сучьего Лу?

Генерала никто не видел. Бо́льшая часть бригады прошла мимо казарм, надвигаясь на португальцев, которые построились в две шеренги и приготовились встретить противника дружными залпами. В ночи поле боя освещалось полумесяцем и затухающими кострами. Французы прекратили завывать по-волчьи, поскольку их ждала серьезная, хотя и неравная схватка. Численное превосходство было на их стороне, и наступали они с мушкетами, тогда как у только что проснувшихся португальцев на вооружении были винтовки Бейкера, которые заряжались гораздо медленнее. Состязаться в скорости с обученными французскими солдатами португальцы не могли, даже отказавшись от использования шомпола и кожаной обертки и просто загоняя пулю ударом приклада о землю.

Но даже с учетом всего этого касадоры оказались сто́ящими бойцами. Какое-то время французы просто не могли найти португальцев в полутьме, а когда наконец отыскали, не сразу собрали свои роты вместе и построились в три шеренги. Но как только два французских батальона образовали линию, они обошли небольшой португальский батальон с обоих флангов. Португальцы упорно сопротивлялись. Вспышки винтовочных выстрелов пронзали ночь. Тяжелые мушкетные пули выносили солдат из шеренги, и сержанты криками гнали рядовых в бреши, требуя держать сомкнутый строй. Кто-то упал в тлеющие угли костра огня и дико заорал, когда взорвавшаяся патронная сумка проделала у него в спине дыру размером с вещмешок. Несчастный умирал, кровь шипела и пенилась на горячем пепле. Полковник Оливейра прохаживался за спинами своих солдат, оценивая ход боя и приходя к неутешительному выводу. Капитан-англичанин оказался прав. Нужно было укрыться в одной из казарм, но теперь между батальоном и казармами стояли французы. Ощущение грядущей беды крепло, и Оливейра понимал, что предотвратить ее не в его власти. Вариантов стало еще меньше, когда в темноте послышался не предвещавший ничего хорошего стук копыт. В форт вошла французская кавалерия.

Подозвав знаменосцев, полковник направил их к северной стене.

– Укройтесь где-нибудь, – приказал он.

В старых складах и между разрушенными стенами хватало укромных мест, чтобы спрятать полковые знамена и не дать врагу захватить их. Подождав, пока батальон даст еще два залпа, полковник приказал отступать.

– Держать строй! Все назад! К стене!

Раненых пришлось оставить, хотя некоторые из них, истекая кровью, ползком или хромая, пытались угнаться за товарищами. Французы подошли совсем близко, и наступил момент, которого Оливейра боялся больше всего: короткая трель горна в темноте и звук вынимаемых из ножен сабель.

– Бегом! – крикнул Оливейра. – Бегом!

Строй сломался, и солдаты побежали. В ту же секунду кавалерия устремилась в атаку, и батальон касадоров стал мишенью, о которой каждый кавалерист может только мечтать: неуправляемой, несопротивляющейся толпой. Серые драгуны рубили отступавших тяжелыми палашами. Атаку возглавил сам Лу, умышленно растянувший строй так, чтобы завернуть беглецов и направить их на свою наступающую пехоту.

Часть рот левого фланга Оливейры достигли укреплений без потерь. Лу видел взбегающие по скату темные фигурки, но преследовать их не собирался. Если португальцы переберутся через стену и спустятся в долину, находящиеся вне форта драгуны настигнут их и передавят как блох, а если останутся на куртинах, то же самое сделает с ними пехота. Ближайшей заботой Лу были те, кто пытался сдаться. Десятки португальских солдат, бросив разряженные винтовки, стояли с поднятыми руками. Лу подъехал к одному, улыбнулся и коротким ударом разрубил ему голову.

– Пленных не брать! – велел он своим людям. – Никаких пленных!

Пленные замедлили бы уход из форта, к тому же резня, учиненная в отношении целого батальона, должна послужить серьезным предупреждением армии Веллингтона, показать, что, достигнув испанской границы, она столкнулась с новым, более решительным противником, чем то войско, которое гнала от Лиссабона.

– Убейте всех! – крикнул Лу.

Какой-то португалец выстрелил, и пуля просвистела в дюйме от короткой седой бородки генерала. Лу рассмеялся, пришпорил серого коня и устремился в погоню за несчастным, посмевшим покуситься на его жизнь. Португалец отчаянно пытался спастись, но Лу легко догнал его и рассек ему спину ударом палаша. Раненый упал, корчась от боли и крича.

– Оставь его! – крикнул Лу французскому пехотинцу, собиравшемуся прикончить касадора и тем самым избавить от мучений. – Пусть умирает долго и страшно. Он это заслужил.

Немногочисленные португальские стрелки, оставшиеся на стене, открыли огонь, и Лу отъехал подальше.

– Драгуны! Спешиться!

Пусть пешие драгуны поохотятся на дерзких беглецов, решил генерал, пехота же тем временем разберется с Ирландской королевской ротой и стрелками, которые, похоже, нашли убежище в казармах.

Жаль, конечно. Лу надеялся, что авангард захватит Шарпа с его проклятой «саранчой» в арсенале и что к настоящему времени уже будут отомщены солдаты, убитые англичанином. Но нет, стрелок скрылся, и теперь его придется выкуривать, как лису из норы. Пытаясь определить, сколько у него осталось времени на штурм казарм, Лу наклонил циферблат часов так, чтобы на него упал свет луны.

– Месье! – послышался голос, и генерал закрыл крышку часов и спрыгнул с седла. – Месье!

Лу обернулся и увидел рассерженного узколицего португальца в сопровождении высокого французского капрала.

– Месье? – вежливо отозвался Лу.

– Меня зовут