Хотя от лорда Эдварда она добилась помощи именно таким вот бессовестным способом. Неудивительно что его так забавляло ее упрямое нежелание принять его совет. Конечно, все объяснялось ее упрямством, а чем же еще? Она не хотела, чтобы Эллен получила хоть какую-то выгоду от их с ней соглашения, а уж тем более не хотела платить Эллен деньги. Но если посмотреть на это непредвзято и чуть менее эмоционально, то нельзя не согласиться тем, что лорд Эдвард прав. В конечном итоге она вернет Джорджиану, и досада из-за того, что Эллен не получила по заслугам, а совсем наоборот, покажется такой мелочью, о которой легко можно забыть. Деньги стояли за действиями Эллен, и деньги же в достаточном количестве вызволят Джорджиану из кабалы. И уж конечно, случится это быстрее, чем самый быстрый суд рассмотрит ее прошение.

Франческа смотрела на лорда Эдварда совсем другими глазами. Может, это удача улыбнулась ей тогда, когда он «выкрал» Уиттерса у нее из-под носа. Ее беспримерная дерзость, граничащая с сумасбродством, — как только она решилась явиться к нему домой и закатить скандал? — принесла больше плодов, чем она ожидала. Его предложение шло вразрез с ее планами, и она просила его совсем о другом одолжении, но она интуитивно чувствовала, что его план лучше ее плана во всех смыслах. Она пыталась действовать по правилам, как полагается, тогда как на самом деле все, что от нее требовалось, — это умелый маневр. Кто посмеет ее упрекнуть в том, что она неразборчива в средствах? Победителей не судят.

Франческа порывисто пожала ему руку.

— Благодарю вас, сэр. Вы открыли мне глаза.

Он стиснул ее пальцы.

— Каким это образом?

Франческа рассмеялась несколько смущенно.

— Вы указали мне на ошибочность моего выбора. Злость на Эллен затмила мне глаза, и я упустила из виду истинную цель. Конечно, вы правы. Было бы гораздо эффективнее — и проще — отдать деньги Эллен в обмен на опеку над Джорджианой, и щепетильность при выборе средств тут ни к чему.

— Надеюсь, что радость от общения с вашей племянницей смоет неприятное послевкусие.

Франческа медленно кивнула, думая о заразительном смехе Джорджианы, о ее ясных глазах, о ее жизнерадостности.

— Да, — тихо сказала Франческа. — Так и будет. Я обещала, что сделаю все, что угодно, чтобы ее спасти, и я не отступлю.

В его взгляде она увидела нечто похожее на одобрение.

— Хорошо. Я рад это слышать.

Она улыбнулась ему, и он, хотя и не сразу, ответил ей улыбкой. Его глаза сейчас и вправду голубые, а не серые, подумала Франческа. И рот у него тоже довольно привлекательный, если присмотреться. Все его лицо менялось, когда он вот так улыбался, словно они были равными, словно они были закадычными друзьями. Внезапно она очень остро ощутила, что продолжает держать его за руку. Пальцы его сжимали ее пальцы, и это сжатие было уверенным и твердым, словно ему нравилось пожимать ей руку. И это не вызвало у нее неприятия, наоборот. У Франчески вдруг пересохло во рту, когда она сосредоточилась на своих ощущениях — тактильных и иных. Глаза его, вдруг ставшие синими и теплыми, как когда-то, казалось, заглядывали ей в самую душу, где — Боже! — уже разгоралось пока робкое, но с каждым мгновением набиравшее силу пламя влечения.

Вздрогнув, она отпустила его руку и поднялась с кресла. Она не должна забываться. Краткий миг физического влечения ничего не значит, даже если это влечение подкреплено зародившимся взаимопониманием и чувством общности.

Лорд Эдвард тоже поднялся. Он выглядел как никогда собранным. Франческа сделала глубокий вздох. Что за глупость — вначале выкрутить мужчине руки, заставив прийти к ней на помощь, а потом позволить себе им увлечься, не стоило даже мечтать о том, что он мог испытывать к ней какие-то чувства. Он был сыном герцога, в то время как она — вдова баронета с весьма скромным достатком.

— Спасибо за то, что предложили найти сыщика, — сказала она, перенаправив мысли в нужное русло. — Надеюсь, сделать это будет проще, чем подобрать подходящего солиситора.

Едва уловимый огонек той улыбки все еще теплился в его лице и глазах.

— Не думаю, что с этим будут проблемы.

Франческа очень в это верила. Скорее всего, он вообще не знает ни с чем проблем. Потому он и держится с таким очевидным спокойным достоинством. Если ты знаешь, что в конечном итоге все будет так, как того хочешь ты, зачем выходить из себя? Приятно, должно быть, обладать такой уверенностью в себе. Она лишь со вздохом пожала плечами, провожая его к входной двери.

— Я уже немного устала от проблем и потому от всей души надеюсь, что отныне и впредь все пойдет относительно гладко.

Лорд Эдвард взял из рук экономки шляпу и трость.

— Трудности будут, леди Гордон, в этом я не сомневаюсь, — сказал он. — Мы просто не дадим им нас сломить.

Сердце ее подскочило в груди. Именно этого ей так недоставало — чтобы кто-то убедил ее, что в конце пути ее ждет победа. Конечно, он скорее всего имел ввиду себя, когда предрекал триумф, но поскольку сейчас они были заодно, то победа была обещана и ей тоже. Впрочем, какая разница, кого он имел в виду? Пусть вся слава достанется ему, пусть себе сам руководит поисками, если ему так больше нравится, думала Франческа, глядя ему вслед, когда он, как всегда, неспешно, но не без изящества, спускался к поджидавшему у ступеней экипажу. Когда она вернет себе Джорджиану, будь то правдами или неправдами, по решению суда или за взятку, она в последний раз обратится к лорду Эдварду, и, что бы он ни сказал ей и что бы ни сделал, она скажет ему лишь одно: «Спасибо».

Эдвард не знал, что подвигло его нанести Франческе Гордон визит этим утром. Оглядываясь назад, он склонялся к мысли, что лучше бы он ее не навещал. Она открыла ему дверь сама, судя по всему, без корсета и несколько растрепанная. Ее роскошные блестящие волосы пребывали в чудесном беспорядке, и, увидев ее такой, он едва не забыл, что привело его в этот дом. Ему тогда страшно захотелось, отбросив всякие условности, погрузить пальцы в эту сияющую, как утреннее солнце, копну и поцеловать, чтобы убедиться, так ли она хороша на вкус, как ему кажется.

К счастью, это продолжалось всего мгновение. Франческе нужна была его помощь, а не поцелуи. И Эдвард был неприятно поражен тем, каким настойчиво-острым оказалось это вздорное желание. Одно дело — увидеть красивую женщину и ощутить «искру», и совсем другое — чувствовать, как тебя непреодолимо влечет к женщине, которую нельзя назвать ни красивой, ни целомудренной. Терзаться от желания к женщине, которая с раздражающей регулярностью преподносит сюрпризы, демонстрируя свою несдержанность и дурной нрав, и которая добилась от него того, чего хотела добиться, путем беззастенчивого манипулирования. Уже из-за одного этого она категорически не устраивала его в качестве любовницы… Эдвард тряхнул головой, чтобы прогнать эротические картины, рожденные распаленным воображением: с какой стати он вообразил Франческу Гордон в роли своей любовницы?