– Значит, она охотится на тебя, – произнесла я резким и твердым как кремень голосом. – Так?

– Не знаю. Она говорит, что не считает наши отношения случайными, а утверждает, будто она…

– Что?

– Влюблена в меня.

– О! Как романтично! – воскликнула я. – Но, Питер, а ты… – Мой гнев перешел в горе, и голос задрожал. – А ты, – попыталась я спросить снова, но остановилась, и наступила тишина, во время которой мы слышали только ритмичное тиканье кухонных часов. – Питер, а ты влюблен в ее? – наконец смогла выговорить я.

– Нет, не влюблен. Но…

– Что?

У меня вдруг заболело горло, и контактные линзы выпали из глаз.

– Но… О, я не знаю, – с отчаянием произнес он. В его глазах заблестели слезы. – У меня все перепуталось, Фейт. Не спрашивай меня, что я чувствую. Единственное, что я знаю, это ад. С одной стороны, переспать с ней ничего для меня не значило, – сказал он. – Ничего.

– Раз это ничего не значило, так зачем было это делать?

– Потому что, с другой стороны, я ощущал, что это не могло случиться просто так. Как это могло произойти, если я никогда прежде не изменял тебе? Значит, в действительности это что-то значило, и я в глубине души чувствовал это. И теперь знаю это.

– Ну хорошо, – сказала я, чувствуя дурноту. – Понимаю. Ты намерен сделать это снова? – Я знала, что он не солжет.

– Не знаю, – печально сказал он. – Не знаю. Вот и все. В это мгновение я почувствовала, как что-то у меня в груди сломалось, то, что никогда нельзя будет починить.

Но, к собственному изумлению, со мной не случилось ни истерики, ни приступа гнева, я оставалась абсолютно спокойной, взяла Грэма и прошлась с ним вокруг квартала, затем поднялась наверх и легла в постель. Я лежала там, вглядываясь во тьму и видя, как свет от фар проходящих машин скользил по стенам, словно след от трассирующих пуль. Я пролежала так до половины четвертого, затем встала и отправилась на работу, а когда вернулась домой, то позвонила в издательство и наконец согласилась получить свой выигрыш.

Неделю спустя я сидела в офисе Роури Читем-Стэбба в Белгрейвии. Пока он заносил сведения обо мне в новый файл, я осторожно осматривала комнату. Она разительно отличалась от спартанского офиса Карен в Чизуике. Размером она была с небольшой бальный зал, обставлена пахнущей воском антикварной мебелью, на полках выстроились в ряд толстые книги в кожаных переплетах, а пол был устлан роскошным бархатным ковром. На стенах загадочно поблескивали шотландские пейзажи, выполненные маслом, и добротные портреты лошадей и собак. Я посмотрела на Роури Читем-Стэбба, сидящего за своим большим столом красного дерева. Это был высокий человек с черными как смоль волосами, орлиным носом и бледно-голубыми глазами. Костюм его был изысканно сшит, с потайными, сделанными вручную швами на лацканах. Пара бриллиантовых запонок сверкала в отраженном свете люстры.

– Ну а теперь, миссис Смит, – вкрадчиво начал он, – вы должны всецело довериться мне. Я позабочусь о вас. Вы не должны беспокоиться, – продолжал он с волчьей усмешкой, – потому что я всегда получаю для своих жен то, что они хотят. О да, – снова повторил он, зажигая большую сигару. – Мои жены всегда получают что хотят!

Похоже, он много говорит о «своих» женах, заметила я и вообразила себя в большом гареме.

– Вы решительно хотите развестись, не так ли? – спросил он.

– Да, – тихо ответила я. – Хочу.

– Очень хорошо, – сказал он, хлопнув в ладоши. – Очень хорошо. Видите ли, в наше время говорят слишком много вздора о посредничестве, переговорах, примирении и прочей сентиментальной дребедени, миссис Смит, в то время как развод – это битва. Кровавая битва. Но битва, которую я неизменно выигрываю! Ну а теперь мы должны выстроить наше дело. Причина развода?

– Неверность моего мужа.

– Хорошо, – он принялся неистово записывать. – Настоящий волокита.

– Нет, – приходя в ужас от его слов, поправила я его. – Это не так. У него была только одна связь.

– Подробности, миссис Смит. Подробности. Пьет ли ваш муж?

– Ну, он любит выпить джин с тоником после работы, и если мы куда-нибудь ходим, выпивает бокал-другой вина.

– М-м-м. Серьезная… проблема… с алкоголем, – пробормотал Читем-Стэбб, продолжая записывать. – Ни одна жена не станет мириться с подобным. Итак, перед нами алкоголик-волокита. Как это ужасно для вас, миссис Смит. Как ужасно. Судья будет всецело на вашей стороне.

– Мистер Читем-Стэбб, – произнесла я. – При всем моем уважении к вам мне все-таки кажется, вы не совсем понимаете суть проблемы. Я не хочу причинить вред моему мужу или оклеветать его. Он в общем-то честный человек. Но он изменил мне, и я больше не могу с ним жить. Поэтому я хочу положить конец нашему браку, вот и все.

Смешанное выражение недоумения и разочарования пробежало по его красивому лицу, затем он откинулся на спинку стула в стиле Людовика XVI и постучал по зубам ручкой «Монблан».

– Значит, вы не станете возражать, если ваш муж оставит дом себе? – небрежно бросил он.

– О, не сказала бы этого.

– И вы не станете возражать, если он возьмет на себя заботу о детях?

– Конечно, стану.

– Насколько я понял, вы будете вполне удовлетворены, если он станет платить вам жалкие гроши в качестве алиментов.

– Нет, нет, я этого не говорила.

– Вы не возражаете и против того, что окажетесь в убогой однокомнатной лачуге на другом берегу реки, в то время как он останется в вашем супружеском доме со своей шлюхой? – Я была слишком потрясена, чтобы что-нибудь ответить. – Значит, не возражаете? – поднимая брови, повторил он с оскорбительной усмешкой.

Я сидела как онемевшая, представляя себе кошмар, который он описал.

– Как я уже заметил, миссис Смит, развод – это битва, – спокойно продолжал он. – И порой чрезвычайно жестокая. И когда вы начинаете эту битву, вы пытаетесь напугать своего противника, наделав как можно больше шуму. Вот что я собираюсь сделать, миссис Смит. Готовлюсь произвести как можно больше шуму. Ну, а теперь вы хотите развода или нет?

Я пристально смотрела на него.

– Да, – сказала я со вздохом. – Хочу.

– Хорошо. Завтра же отправим ему уведомление.

Я решила предупредить Питера. Мысль о том, что он откроет конверт и обнаружит уведомление о разводе, казалась мне отвратительной, я не хотела подвергать его такому оскорблению. Поэтому вечером, когда я готовила ужин, я сказала ему, что подала на развод. Он был так потрясен, что уронил тарелку.

– Ты разводишься со мной? – чуть слышно спросил он.

– Да, пожалуй.

– О, – он казался совершенно ошеломленным. – О, – снова произнес он, а затем спросил: – Неужели это действительно необходимо?