какой придурок затеется вскрыть — голосить будет на весь двор, у хозяина на брелке тоже запиликает. Вот и весь принцип… А тебе зачем?

— А затем, что ты сейчас сделаешь так, чтобы дома у этого… У хозяина этого шарабана запиликал брелок. И чтобы пиликал, не переставая, минут пять. Сможешь?

Гонт посмотрел в глаза Одиссею, мгновенно всё понял, и отрицательно покачал головой.

— Саня, не надо. И ты, и я знаем содержание приказа.

— Не говори мне про приказы. Просто сделай то, что я прошу!

Гонт опять отрицательно покачал головой.

— Я знаю, что ты собрался сделать. И не хочу тебе в этом помогать. Как не хочу, чтобы ты в этом пачкался… Не потому, что такой, блин, офигенный гуманист — а потому, что мы с тобой не имеем права на это. То, что ты сейчас хочешь сделать — я сделал бы вместе с тобой. И ни разу бы не раскаялся. Если бы мы были свободны в своих действиях…

— Саша, они пытали старика. Беззащитного. После этого ты хочешь оставить жизнь этому… Этому уроду?

Гонт промолчал.

— Ещё раз прошу тебя — включи сигналку. Потом уходите к машине. Я вас минут через десять догоню.

— Нет. Мы тебя здесь не оставим. И сигнализацию я не включу. Этот, — и Гонт кивнул на подъезд, — заслужил смерть, я с тобой здесь не спорю. Но мы с тобой — солдаты, а не палачи. У нас есть приказ, который мы обязаны выполнить… И поэтому мы пойдем к машине вместе. Вместе!

С минуту меж ними звенело напряженное молчание. Затем Одиссей, тяжело вздохнув, проронил:

— Ладно. Двинулись.

Втроем они пересекли двор, обошли дом, затем немного покружили по скверу, лежащему меж жилой зоной и набережной — после чего оказались у машины Зорана.

— Ну наконец-то! Где вы так долго были? — Серб явно нервничал.

Одиссей улыбнулся ему — что далось ему очень нелегко — и ответил:

— Воздухом дышали. Воздух здесь ошеломительно хорош! Не могли себе отказать в удовольствии…

— Нашли то, что искали?

— Нашли. Завтра — а ещё лучше сегодня — Карою надо известить следователей. Они должны обыскать этот «вольво» — и как можно раньше, можно сказать, с восходом солнца. Там следов крови — немеряно…

Зоран кивнул.

— Сообщит. Он ждет моего звонка. Как только я скажу, что наши подозрения подтвердились — он позвонит инспектору Хорвату Матяшу, который ведет дело полковника Темешвари. Так что всё будет в порядке!

Наивный оптимист… Ещё очень не скоро здесь всё будет в порядке! Да и будет ли уже когда-нибудь?…

— Хорошо. Тогда сначала давай на Кальвин тер, там наши друзья нас покинут. Да и я, пожалуй, на метро доберусь до дома… — Одиссей хотел было попросить серба остановиться у отеля «Ибис», в котором разместилась тургруппа, в состав которой входили его офицеры, но в последний момент передумал. Зачем? Лишняя информация ещё никому пользы не приносила…

Зоран отрицательно покачал головой.

— Не доберешься. В одиннадцать метро закрывают. То есть официально оно работает до половины двенадцатого, но…

— Ладно. Тогда добросишь меня до Пештэржебета?

Вместо ответа серб молча кивнул, завёл мотор и. подождав пару минут — живо стартанул в сторону Дуная.

Ещё недавно оживленные будапештские магистрали в этот ещё не шибко поздний час радовали отсутствием интенсивного движения — даже выезд на мост Арпада, два часа назад забитый плотными колоннами машин, был практически свободен. Рано здесь ложатся спать! Не то, что в Москве, где трафик до часу ночи удручающе плотный, и где даже в полночь случаются пробки…

Ночью Будапешт всё ещё прекрасен, кто бы спорил… Темнота скрадывает ветхость величественных когда-то зданий в стиле «сецессион», прячет под своим покровом отвратительные язвы времени, беспощадного к творениям рук человеческих, а яркие огни наружного освещения скрывают облупленные фасады и давно уже требующие ремонта крыши. Ночью Будапешт похож на когда-то прекрасную женщину, увы, постаревшую, подурневшую — и поэтому выходящую на улицу лишь вечером, в сумерках, когда не так бросается в глаза тот факт, что красота её давно увяла. «Париж Восточной Европы», увы, уже далеко не столь прекрасен, как в свои лучшие годы — даже ещё пятнадцать лет назад он был куда ухоженней…

— Кальвин тер.

— А, что? Извини, Зоран, задумался… — Одиссей обернулся назад и сказал: — Всё, мужики, вот ваш дом родной. Телефоны не отключайте, может быть, ещё понадобитесь.

— Завтра наша группа едет в Сентэндре. Нам с ними — или лучше остаться в городе? — спросил Гонт.

— Во сколько группа выезжает?

— С утра, автобус будет в восемь.

— Хорошо, если до половины восьмого не позвоню — езжайте в Сентэндре. Когда у вас самолет в Москву?

— Послезавтра, днем.

— Понял. Ладно, провожу вас. — И с этими словами Одиссей выбрался из «пассата». Оба его офицера тут же последовали за ним.

Отойдя от машины Зорана на пару шагов, Одиссей вполголоса сказал:

— Если кто-то будет спрашивать — скажете, что были в купальне «Кирай». Сегодня среда, мужской день, купальня эта работает до восьми. Потом вы ужинали в ресторане «Пешти Шорчарнок» — это здесь недалеко, на Вамхаз кёрут. Он работает до часу ночи, и там даже сейчас народу — не протолкнуться, так что были вы там, не были — хрен проверишь. Запишите, на всякий случай — это для вас, Андрей Викторович. — обратился Одиссей к майору Шепелеву, — Майор Гонт чуток здесь ориентируется.

Майор кивнул и, достав записную книжку, старательно всё записал.

— Всё, мужики, спасибо за службу! — И Гонту: — Саня, тебе отдельное спасибо, что остановил меня полчаса назад.

Тот махнул рукой.

— Не о чем говорить. Если бы обстоятельства сложились иначе — я бы вместе с тобой на этого ублюдка засаду бы устроил. Таких надо валить наглухо, без разговоров ненужных и разных сантиментов.

Одиссей кивнул.

— Добро. Ладно, бывайте здоровы, живите богато! — попрощавшись с каждым за руку, Одиссей подождал, пока его офицеры спустятся в подземный переход — и направился к машине Зорана.

— Ну что, к госпоже Илоне? — серб улыбнулся.

— Давай. Ты ураму Биро уже позвонил?

— А как же? Он уже в курсе. Сейчас, наверное, звонит следователю.

— Хорошо. Тогда погнали!

Минут за двадцать они добрались до пансиона «Bai» — где Одиссей покинул «пассат» серба, на прощание попросив его позвонить, как только вопрос решится.

Ну, вот и родные пенаты… Полусонная хозяйка изо всех сил старалась быть любезной — но видно было, что единственным её желанием было немедля завалиться спать. Одиссей мысленно изругал себя за собственную бестолковость — ведь предлагала же Илона взять с собой ключ! Сейчас