Что мне оставалось делать? Лишь снова кивнуть.

На стук в ворота Ветка отозвалась лаем, и больше никто не ответил. Мы подождали некоторое время. Радим заметно нервничал, хмурился и на ворота смотрел исподлобья. Я не знала, чего ожидать, поэтому просто стояла чуть в стороне и периодически оглядывала пустую улицу. Дождя сегодня не было, однако день выдался пасмурный. Улица была пустынна. Лишь вдалеке мальчишка катил что-то похожее на обруч от бочки. Обруч катился, виляя и то и дело падая. Мальчишка упорно поднимал его и снова толкал перед собой. Я невольно улыбнулась, подумав, что маленький Радим, вероятно, развлекался тем же нехитрым способом.

— Велены, верно, нет, — пробормотал Радим и на всякий случай стукнул еще раз.

Ветка на этот раз не залаяла, зато послышался негромкий голос, от которого мое дыхание сбилось, и наконец лязгнул засов.

Радим весь подобрался, точно перед важным испытанием, и длинно выдохнул. Я повторила выдох за ним, и мы невольно переглянулись. Калитка отворилась, явив нашим взорам Альгидраса. Он был бледным с темными кругами под глазами, однако стоял на своих ногах, правда, придерживаясь за створку ворот. Видимо, нас он ожидал увидеть меньше всего, потому что его глаза расширились, и он тут же нахмурился.

— Случилось что, воевода? — спросил хванец, напряженно глядя на Радима снизу вверх.

— Случилось, — неловко кашлянув, ответил Радим и почти просительно произнес: — Войти дозволишь?

Альгидрас посторонился, все так же вглядываясь в лицо бывшего побратима. Потом перевел взгляд на меня. Я в ответ пожала плечами и тоже покосилась на Радима. Мы вошли во двор. Ветка при нашем появлении прижала уши к голове и низко зарычала. Я невольно сделала шаг в сторону, поближе к Радиму. Тот даже не взглянул на собаку, еще раз вздохнул и повернулся к бывшему побратиму.

— Ты как?

Альгидрас медленно произнес:

— Хорошо.

— Жара нет?

Альгидрас чуть качнул головой, и я украдкой посмотрела на него. Растрепанный, в наспех накинутой рубахе, даже не завязанной у горла, он выглядел очень больным и очень несчастным. Возможно, второе и было лишь плодом моего воображения, но мне очень хотелось его крепко обнять.

— Может, тебе сесть? — спросила я, не дожидаясь, пока Радим додумается усадить Альгидраса.

Тот заторможенно перевел на меня взгляд, медленно кивнул и направился к лавке. Движения его были скованными. Радим поморщился, глядя ему в спину, и снова вздохнул. Да что ж он все вздыхает?! Переходил бы уже к делу! Альгидрас добрался до дома и осторожно присев, ухватился за край лавки. Потом поднял голову и вопросительно взглянул на воеводу.

— Тут мать тебе мази еще передала.

— Спасибо.

От них шли почти видимые волны неловкости. Я обхватила себя за плечи, чтобы куда-то деть руки. Мое движение тут же приковало ко мне два напряженных взгляда. Зачем Радим привел меня сюда?

— Вот, — воевода наконец сдвинулся с места и, достав что-то из-за пазухи, протянул это Альгидрасу. Я разглядела небольшой кусок пергамента. — Златка тебе написала.

Я удивилась такому сложному ходу. Неужели Злата настолько чтит обычаи, что вместо того, чтобы прийти, передала записку через мужа? Это, выходит, я позавчера вообще все правила приличия нарушила? Альгидрас принял сверток, кивнул в знак благодарности и тут же его развернул. Со своего места я увидела, что там написана всего пара строк. Альгидрас прочел текст за долю секунды и вскинулся так, что ему наверняка стало больно, но он даже не поморщился. Он потрясенно посмотрел на Радима, и тут же в его глазах мелькнула… радость. Такая искренняя, словно его лампочкой изнутри подсветили. Радим пожал плечами и неловко усмехнулся.

— Я благодарить тебя пришел, — проговорил он.

Улыбку тут же словно сдуло с лица хванца.

— Не глупи, воевода. Я-то здесь причем?

— Сам знаешь. Коли не узоры бы твои…

Альгидрас опустил голову, словно перечитывал письмо. Однако я понимала, что он тянет время. Наконец он выпрямился и посмотрел на меня. Я разглядывала его в ответ, тщетно пытаясь понять, что происходит. От него веяло сдержанной радостью и еще немного растерянностью.

— Мне кто-нибудь наконец скажет, что случилось? — громко спросила я, оборачиваясь к Радиму. Тот окинул Альгидраса каким-то беспомощным взглядом и пробормотал:

— Может, в дом или…

— В доме не прибрано, — неуверенно отозвался Альгидрас. — Нам не до того было. Велена огорчится, что воевода был, а тут…

Радим стушевался, а я брякнула, не подумав:

— Может, помочь прибрать?

Радим посмотрел на меня с легким удивлением, а Альгидрас, пользуясь тем, что он вне поля зрения воеводы, сделал страшные глаза и помотал головой.

— Пошутила, — буркнула я, злясь на то, что никто не ожидает от Всемилы добрых и бескорыстных поступков. А вот я бы помогла покалеченному мальчику и старой женщине навести порядок в доме. Что тут такого?

— Я пришлю кого сегодня, — пробормотал Радим, и неловкость момента зашкалила.

— Мы сами. Пойдемте на сеновал. Там… пусто.

Я нервно хихикнула, чем вызвала недоуменный взгляд обоих мужчин. Но я просто не могла удержаться, вспомнив цитату из всем известного фильма: «Селянка, хочешь большой, но чистой любви? Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал». Лезет же дурь всякая в голову.

Сеновал оказался большим сараем с дольно высоким потолком. Правда, сена здесь не оказалось.

— Сеновал без сена, — пробормотала я.

— Велена корову уже не держит, — пояснил Альгидрас.

— Ты присядь, — тут же взял быка за рога Радим и, подхватив меня под мышки, усадил на перевернутую вверх дном бочку. Прямо как маленькую, честное слово. В довершение картины мне следовало начать болтать ногами, которые не доставали до земли, и напевать песенки.

— Радость у нас, — начал Радим отнюдь не радостным тоном.

Я покосилась на хванца. Тот опустился на землю, скрестив ноги, и сморщил переносицу, как делал всегда, когда испытывал неловкость.

— Какая радость?

— Златка… У нее… у нас… — Радим с тревогой посмотрел в мои глаза и так и не закончил мысль.

И тут меня озарило.

— У вас ребенок будет?

Мой голос прозвучал непривычно высоко от охвативших меня эмоций. Ребенок. Это же прекрасно! Они столько лет ждали. Добронега говорила, что Златка все глаза выплакала. Да и сама Добронега уже, по-моему, отчаялась дождаться внуков. Не от Всемилы же, которую с ее-то проблемами с психикой, вообще непонятно как замуж выдать. И тут я невольно ойкнула, прижав ладонь к губам. Так вот почему все так странно себя ведут! Всемила должна закатить истерику! Сделать что-то страшное. Вон как виновато и встревоженно смотрит Радим. И что мне делать? Соответствовать образу?