Тихон упал, распластавшись на поверхности. В нескольких метрах выше виднелась спасительная кромка. Он пополз вверх, с трудом цепляясь за гладкую корку ямы. И вот – совсем рядом край. Остался один взмах рукой – и он в безопасности!

Но Заколов не видел, что, когда он упал, стая собак дружно сорвалась с места и побежала единым комком к точке, где он должен был вылезти.

В это время очухался и Ныш.

– Сейчас я его достану! – зло крикнул он, поднял здоровой рукой упавший пистолет и прицелился.

Тихон забросил руку на горизонтальную поверхность, подтянулся из последних сил, голова высунулась из зловонной ямы. Но первое, что он увидел, были злые глазки и раскрытые зубастые пасти своры маленьких собак.

Он перевалился наружу, пытаясь отдышаться. На передних собак напирали задние, и оскаленные пасти брызгали слюной в нескольких сантиметрах от лица Тихона. Он видел жадные пасти и острые зубки. В любую секунду они могли сомкнуться на его лице.

Спасения не было. Впереди – алчная стая, позади – ядовитая яма.

В этот момент из-за спины раздались два выстрела.

– Николай, ты с космодрома, – обратился Колубаев к Федорчуку. – И часто у вас подобные аварии с ракетами бывают?

– У военных знаете как – все всегда засекречено. Были, конечно, неудачи. Особенно в начале шестидесятых. Но о них даже у нас не распространяются.

– Дороги уже никакой нет. – Миша бережно вел машину по ночной степи. – Куда править-то?

Федорчук неожиданно замер и поднял вверх указательный палец.

– Слышали? – шепотом спросил он.

– Что? – обернулся с переднего сиденья следователь.

– Вроде хлопки были… или выстрелы, – он повернул голову налево и уверенно указал: – Оттуда.

– Останови! – приказал Колубаев.

Следователь вышел из машины и огляделся. Безразличная темнота скрывала все вокруг. С минуту поколебавшись, Руслан показал водителю в то же направление, что и Федорчук:

– Едем туда. Как что увидишь, гаси свет и приближайся осторожно. – Колубаев проверил наплечную кобуру. – Федорчук, у вас пистолет с собой?

– Так точно.

– Держите наготове.

Сразу вслед за выстрелами над ухом Заколова дважды вжикнуло. Пули вспороли землю. Взвизгнули и упали несколько собак. Их собратья, почуяв запах крови, набросились на раненых. Пока шла ожесточенная грызня, Тихон сумел подняться и побежал в направлении развалин.

Ныш еще пытался поймать беглеца в мушку прицела.

– Не трать патроны! За ним! – скомандовал Есенин и потащил за собой плачущую Нину.

Надышавшийся зловонными парами Заколов бежал тяжело, каждый вдох отдавал резью в груди. Заметив дверной проем, он скрылся за стеной небольшого разрушенного строения. Три стены сохранились почти полностью, вместо четвертой, обращенной к котловану, лежала груда кирпичей. Крыши над головой не было, между целыми стенами сохранилась лишь одна поперечная балка.

Заколов привалился к холодной стене. Сердце колотилось неровно, в голове тяжело оседал мутный туман, ослабевшие ноги подрагивали. Тело с трудом приходило в норму. Издалека, как шум прибоя, наползала волна шороха. Тихон открыл глаза. На груду кирпичей выползли и замерли десятки светящихся глаз. Тихон метнулся к куче обломков, рука нащупала и вытянула из-под хлама толстую квадратную палку – кусок оконной рамы. Он шарахнул ею по стене, собачки вздрогнули от гулкого эха и выжидающе притаились. Теперь Заколов чувствовал себя в безопасности. В крайнем случае он справится с этими маленькими жертвами мутации. Только бы набраться сил.

Но зыбкое спокойствие тут же рассыпалось.

– Слышь, Есенин, он здесь! – раздался за стеной радостный крик Ныша. – Сейчас я его прикончу.

«Еще посмотрим, кто кого», – зло подумал Заколов и притаился у единственного дверного проема в стене. Когда совсем рядом послышались осторожные шаги, он угрожающе махнул на звук палкой. Ныш шарахнулся назад и упал на спину.

– Огрызается, – просипел он, обходя развалины. – Сейчас с другой стороны достану.

Он подошел к обрушенной стене. Собаки дружно повернулись к нему.

– Вот твари зубастые, – ругнулся Ныш, бессильно опуская руку с пистолетом.

Продираться сквозь кишащую массу агрессивных зверьков он не решился. Бандит вернулся к напарнику. За стеной послышался их шепот.

– Эй, студент! – раздался через некоторое время голос Ныша. – У нас твоя девчонка! Ромашка, подай голос. Ну!

По сдавленному вскрику Тихон понял, что девушке причинили боль.

– Тиша, – Нина прерывисто всхлипывала. – Я не смогла убежать.

– Отпустите ее! – потребовал Заколов. – Немедленно! Иначе…

Что будет иначе, Тихон и сам не мог объяснить.

– Ишь ты! Есенин, ну ты видел где-нибудь еще такого наглеца. Мы его, можно сказать, в кулаке держим, а он нами командовать пытается.

Тихон прикинул, что с помощью палки он наверняка сможет пробиться сквозь стаю собак и скрыться от бандитов. Но как при этом освободить Нину?

– Если вы ее не отпустите, я убегу и сразу же сообщу о вас в милицию! – крикнул он.

– Ишь ты! Тебе понравилось сидеть за решеткой. Иди, иди, они тебя там ждут не дождутся. В розыск объявили. За убитого кассира ответишь и за ментов на вокзале. Там, говорят, ты сразу двух уложил?

Ныш рассмеялся. Тихон зло сжал зубы. В чем-то бандит был прав – в милицию обращаться не хотелось.

– Отпустите ее, – уже дружелюбнее предложил Тихон. – Мы уйдем и ничего про вас не скажем.

– А вот это ближе к делу, – прохрипел Есенин. – Но просто так отпускать девку нам не с руки. Да и ты, студент, хоть и шустрый, но пока, считай, в клетке сидишь.

– Что вы предлагаете?

– Есть один вариант.

Есенин замолчал. Тихон напрягся в нетерпении:

– Какой?

– Пусть все решит случай. Кинем кости. Кто выиграет, тот победитель и забирает все!

– Какие еще кости? Игральные кубики?

– Ты прав, костей нет. Но есть карты. Ныш, колода у тебя с собой?

– Имеется.

– Ну и лады. Сыграешь с ним в очко. Если победишь – берешь девчонку и уходишь. Проиграешь – девчонка остается с нами, а ты…

Молчание продолжалось слишком долго.

– Что я? – не вытерпел Тихон.

– Ты, студент, кончаешь жизнь самоубийством. А перед этим пишешь прощальную записочку.

– Что за бред вы несете?

– Игра будет честной, студент.

Тихон задумался.

– Если я проиграю, что будет с Ниной? – тихо спросил он.