— Беги скорее, Рохана, скажи нашему лодочнику, что я хочу его видеть, прежде чем он возвратится на ту сторону озера, — приказала служанке Ясаман.

Девушка окликнула лодочника, и тот выбрался из суденышка и, кланяясь принцессе, поспешил по ступеням на террасу.

— Передай послание моей матери, — распорядилась принцесса. — Скажи, что мне нужен здесь Адали и по крайней мере полдюжины лучших слуг сегодня же утром.

— Хорошо, госпожа, — ответил лодочник. Они наблюдали, как он отплыл и погнал суденышко через озеро быстрее обычного.

— А теперь, — сказала Ясаман, — нужно взять в руки гарем принца. В нем пять женщин, одна из которых особенно упрямая. Другие ее, похоже, боятся. Мы либо вырвем жало из пчелы-матки, либо ее раздавим. Ей предстоит самой решить свою судьбу.

Ясаман направилась в гарем. Рохана и Торамалли последовали за ней. Не было сказано ни слова, но глаза их расширились, когда они заметили, насколько здесь все было роскошнее, чем в покоях принцессы. Близнецы были неглупыми девушками и тотчас сообразили, какую намеренную обиду наносили Ясаман женщины гарема. Служанки понимающе переглянулись. Они знали то, чего не знали эти безмозглые существа: госпожа их хоть и молода, но упорна и не остановится на полдороге. Если Ясаман решила, что будет верховодить этим дворцом и самим принцем, она этого добьется.

— Доброе утро, дамы, — холодно поздоровалась Ясаман и, не ожидая ответа, продолжила:

— Тебя ведь зовут Самира? Не медли, представь мне остальных.

Застигнутая врасплох, прежде чем смогла сообразить, что делает, Самира повиновалась хозяйскому тону Ясаман. А потом было уже слишком поздно — она потеряла лицо перед своими компаньонками.

— Лайла, Нилак, Лалита и Тира, — коротко ответила она, всем сердцем желая вцепиться в лицо принцессе, чтобы согнать с него улыбку.

— Лалита, ты индианка? Ведь так? Теперь разговаривать со мной вы будете стоя. Этого требует обычная вежливость.

Женщина по имени Лалита вскочила на ноги и почтительно поклонилась Ясаман.

— Да, — ответила она, — я с юга Индии, из Голконды.

— Да, моя госпожа, — поправила ее Ясаман. — Запомните, что в этом доме хозяйка я и обращаться ко мне следует достойно.

— Да, моя госпожа, — повторила Лалита. Она была хрупкой темнокожей женщиной с добрым выражением круглого лица.

— Лайла, Нилак, я думаю, вы персиянки, — продолжала принцесса. — По-персидски Лайла означает темноту, ночь, а Нилак — голубоватый цвет сирени. Ваши имена так же красивы, как вы сами.

Обе светлокожие женщины с иссиня-черными волосами и темными глазами поднялись и поклонились.

— Да, моя госпожа. Спасибо, госпожа, — воскликнули они в один голос. Самира бросила на них злобный взгляд.

Ясаман повернулась и посмотрела на женщину с золотистыми волосами. Таких она никогда еще не видела.

— Тира? Что у тебя за имя? — спросила она.

— Я гречанка. — Женщина встала и надменно поклонилась, холодные глаза смотрели прямо на Ясаман. Но принцесса не отвернулась. И наконец поняв, что побеждена, и передернув плечами, женщина, улыбнувшись, опустила взгляд.

— А откуда я, ты не хочешь знать? — раздраженно спросила Самира, разозлившись от такого невнимания к ней.

— Откуда бы ты ни взялась, там тебя не научили хорошим манерам, — отрезала Ясаман.

— Я из Самарканда, — гордо заявила Самира. — Мой отец был великим военачальником!

— Твой отец был солдатом и прижил тебя с уличной шлюхой. — Тира рада была посмеяться над Самирой. — Ведь поэтому ты оказалась рабыней в гареме.

Самира схватила миниатюрный нож для фруктов.

— За такое оскорбление я вырежу тебе сердце, — завопила она. — Ты сама — чужеземная шлюха.

С быстротой молнии и к немалому изумлению женщины, Торамалли выбила нож из ее руки.

— В присутствии госпожи нечего хвататься за нож. Иначе я доставлю себе удовольствие и убью тебя, — пригрозила служанка.

Ярость Самиры перекинулась с Тиры на слуг Ясаман.

— Кто? Ты? — зло прошипела она.

— Я, Торамалли. Я охраняю Ясаман с самого ее рождения. И со мной, уличная девка, лучше не шутить.

— Довольно, — тихо проронила принцесса. — Самира, пожалуйста, пойди во дворец и разыщи слуг. Скажи, что я немедленно хочу их видеть на террасе у озера.

— Я тебе не посыльная, — грубо ответила Самира. — Разыщи-ка слуг сама, моя госпожа. — Она упрямо стояла перед Ясаман, расставив ноги и выпятив подбородок. — Я любимица принца, и ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу.

— Я не повторяю распоряжений дважды, — едва слышно произнесла Ясаман. — Иди выполняй приказание немедленно, или еще до полудня тебя продадут на рыночной площади. Поверь мне, Самира, сделать это в моей власти. — Принцесса повернулась и в сопровождении верных служанок вышла из гарема.

— Сделай-ка лучше, что она велит, — рассмеялась Тира, когда дверь за госпожой закрылась. — Она молода, Самира, она невеста принца, но я вижу, она не отступит. Или сделай одолжение, продолжай упрямиться. Никто из нас не заплачет, если тебя здесь не будет.

— Самой тебя не будет, — буркнула Самира. — Я не рабыня этой девчонке. Я принадлежу принцу Ямалу. Ее обращение невыносимо. Неужели, Тира, ты думаешь, что принц позволит жене продать хоть одну из своих женщин? Она хорохорится, потому что впервые попробовала член мужчины.

Она считает, что он любит ее и позволит делать все, что угодно, но скоро узнает, что это не так. Я поговорю с господином, когда он придет ночью. А он придет — женщина лишь раз теряет невинность, а после этого становится, как все другие, выделяясь только своим умением. Сомневаюсь, что нежно взлелеянный королевский цветок обладает такими же способностями, как мы.

— Не дури, Самира! Девочка не только жена. Она — дочь Могола, — пыталась образумить компаньонку Тира. — Ее выдали замуж со смыслом. Уже ходят слухи, что Могол намеревается поручить нашему господину от своего имени править Кашмиром. Но это случится лишь в том случае, если дочь Могола окажется счастливой. А теперь иди и выполняй ее приказание, иначе ее гнев падет на всех нас.

— Ты глупа. Тира, — выкрикнула фаворитка. — Эта принцесса — несмышленая девчонка. Он часто будет с ней, пока она не забеременеет, а потом решит, что выполнил свой долг, и не будет больше обращать на нее никакого внимания. Ты считаешь, что, растолстев, она будет казаться ему привлекательной? Да ее раздует, как тыкву. Дочери Моголов предназначены лишь для того, чтобы вынашивать сыновей, и ни для чего больше. Мы — главные женщины в его жизни, а не эта бледнолицая сука!

— Пойду соберу слуг, — объявила Тире Лалита. — Они явятся, и принцесса не узнает, кто из нас выполнил ее приказание. Она будет удовлетворена и успокоится. — Женщина поспешила из гарема.