– Это не твои силки, – слышит она позади себя женский голос, – и не тебе забирать добычу.

Слышала она уже голос этот, очень много раз слышала. Все смотрит она на меч, приставленный к глотке, пытается вспомнить, кому этот голос принадлежит. И когда понимает, то все внутри нее леденеет куда сильнее, чем лес вокруг них.

Этого не может быть. Нет. Никаким образом это не могло произойти. Медленно разжимает она пальцы, оставляя в покое несчастный узел, и, чуть повернув голову, стараясь разглядеть женщину через плечо, Ренэйст спрашивает осипшим голосом:

– Хейд?

Исгерд ярл никаким образом не могла так быстро узнать о том, что корабль ее потоплен, нет. Никто из моряков не выжил, всех их поглотила холодная вода, и потому это просто невозможно. К тому же стала бы она отправлять сюда собственную дочь, причем в одиночку? Нет, Исгерд ярл не так проста, и потому это не может быть Хейд.

Что ей делать здесь? Зачем ставить силки на землях Звездного Холма? Бессмыслица, абсолютная бессмыслица, и поэтому отказывается Ренэйст в это верить.

Однако меч медленно убирают от ее шеи, и Белолунная слышит, как стоящая над ней женщина делает шаг назад. Она не говорит ничего, лишь стоит прямо позади нее, наверняка разглядывая пристально, а после спрашивает таким же осипшим голосом, как и у самой Волчицы:

– Ренэйст?

Медленно поднимается Белолунная на ноги, чувствуя, как от волнения колени подкашиваются, и оборачивается, глядя в зеленые глаза перед собой. Царапина на щеке, полученная во время спуска на щите, когда спасались они от тролля, зажила хорошо, оставив тонкий и добрый шрам. Хейд смотрит на нее так, словно бы одного из мертвых богов увидела, и не спешит использовать свой меч против нее. Вместо этого Ворона убирает его в ножны, все рассматривая потемневшее из-за солнечного света лицо Белолунной, и, сделав шаг ближе, качает головой, не веря в то, что видит.

– Сохрани меня Ньерд, это вправду ты?

Плотно сжав губы, Ренэйст смотрит на нее и кивает. Конунгова дочь ничего говорить не хочет, она не верит Хейд после всего, что удалось узнать о ее матери. Так и продолжают они стоять друг напротив друга, каждая мышца в теле северянки напрягается с такой силой, словно бы готовится лопнуть с мгновения на мгновение. Даже если нет у нее оружия, легкой добычей она не станет. До конца будет биться, сделает все, чтобы выжить, и тогда…

Хейд обнимает ее.

И заметить Ренэйст не успевает, как преодолевает Ворона расстояние между ними. Заключает Хейд ее в крепкие объятия, прижимая к себе, и утыкается носом в шею, пряча свое лицо. Кажется Ренэйст, словно бы слышит она, как Хейд всхлипывает, но этого же просто не может быть. Они никогда не были близки, они никогда не были подругами, и сейчас… Разве может подобным образом реагировать дочь Исгерд ярл на их встречу?

Изумленная и растерянная, осторожно кладет Ренэйст ладони на лопатки Вороны, отвечая на неожиданные эти объятия. Хейд продолжает обнимать ее так крепко, словно бы никого роднее нет у нее. На глаза луннорожденной наворачиваются слезы, она чувствует, как застывают те льдинками на ресницах, причиняя боль, и ничего сделать с этим не может. Осторожно отстранившись, Хейд обхватывает ладонями ее лицо, заглядывая в глаза и улыбаясь растерянно:

– Я не понимаю… Я думала, что ты мертва! На самом деле мы все считали, что ты погибла. Как ты здесь оказалась?

– Лучше ты мне ответь. Это мать послала тебя по наши души?

Вопрос заставляет Хейд вздрогнуть и оглянуться в испуге по сторонам, после чего она снова смотрит в глаза Ренэйст. На лице ее столь много эмоций, что и понять тяжело, что именно Ворона испытывает. Но, кажется, радость ее от встречи весьма искренняя. Ренэйст очень хотелось бы верить в то, что Хейд этому рада.

Свой вопрос Ворона задает едва ли не шепотом:

– Исгерд здесь?

Как давно Хейд стала называть ее по имени? Никогда ничего подобного не было, что же произошло, пока Ренэйст пыталась вернуться домой? Накрыв ладонями запястья Вороны, чьи руки до сих пор лежат у нее на щеках, Волчица прерывает это прикосновение, не сводя с Хейд выжидающего взгляда. Все ждет она подвоха, не верит, что встреча подобная может быть случайностью.

– Это ты мне ответь, Хейд. Что ты делаешь на землях Звездного Холма?

– Рассказ мой будет слишком долгим. Идем, нам лучше…

– Ренэ-э-э-э-эйст!

Вторя этому крику, имя ее отталкивается от ледяных стволов деревьев и словно бы звучит со всех сторон. Хейд тут же выхватывает меч из ножен, озираясь с опаской по сторонам, а сама Ренэйст едва ли не подпрыгивает.

Точно, Радомир! Она совсем о нем забыла!

– Что это было?

Развернувшись, хочет она вернуться к развязыванию узла, но Хейд, опередив ее, режет веревку мечом. Мгновение – и доносится до них грузный звук удара, словно бы что-то тяжелое падает в снег, а следом за ним – недовольная брань на языке солнцерожденных. Не глядя на Ворону, Ренэйст торопится вернуться обратно, к Радомиру, и Хейд спешит за ней, вряд ли понимая, что происходит.

– Мой спутник. Он попался в твои силки. Говори с ним на его языке, он солнцерожденный.

– Солнцерожденный?!

Радомира они находят все под тем же деревом; стоя на коленях, ведун ворчит недовольно, отряхиваясь от снега, и попутно пытается собрать обратно в котомку свои разбросанные вещи. Вскинув взгляд, желает высказать Радомир все свое недовольство, но лицо его искажается в то мгновение, когда за спиной Белолунной замечает солнцерожденный другую женщину.

– Ренэйст, – ровным и несколько грубым голосом спрашивает он, – кто это?

Прямо сейчас говорить о том, кем Хейд приходится Исгерд ярл, не стоит. Ренэйст даже думать не хочет, какой может быть реакция Радомира на подобную правду. Он и не видел ее никогда, да только уже ненавидит едва ли не сильнее самой луннорожденной. Не всегда может проявить ведун спокойствие, столь нужное для благополучного исхода, и до тех пор, пока Ренэйст не узнает, что Хейд делает в этих краях, Радомиру лучше оставаться в неведении. Оборачивается Ренэйст через плечо, смотрит на Хейд, чуть сощурив глаза, и отвечает:

– Ее зовут Хейд. Вместе мы проходили испытание и были в набеге на ваши земли.

Ворона изгибает брови, глядя на ведуна, вставшего на ноги и покрытого снегом. Радомир смотрит на нее в ответ и кривит лицо, ничего не сказав. Все происходящее его тревожит, и появление другой луннорожденной совсем не помогает ему чувствовать себя спокойно. Хейд такой неожиданный союз удивляет, представить ей сложно, через что они должны были пройти, чтобы его образовать. Смотрит на них внимательно, губы поджав, и, дождавшись, когда подойдет солнцерожденный ближе, словно бы хочет что-то сказать, но молчит. Открывает и закрывает рот, поджимает губы и отводит взгляд. У нее слишком много вопросов, и Ренэйст не намерена на них сейчас отвечать.

– Мы голодны, – говорит конунгова дочь, привлекая внимание исключительно к себе. – Ты можешь довести нас до Звездного Холма?