— Пока, по-моему, не очень. Узнает, когда вещи свои перевезу, а то ещё сочинит мудрёный отказ. Думай, гадай, как выкручиваться, а так поставлю перед фактом и вся премудрость.

— Флаг тебе в руки, — пожелала удачи та.

— И звезду в лоб, — добавил он.

Юлька аж подпрыгнула.

— Звезду-то Таран зачем, чтоб легче прицеливаться в тебя было, стреляя?

— Вот это, да. Придумала. Звезда, чтоб дорогу к Машке подсветила. Психолог, дипломированный с западной печатью, — не удержался он от ядовитых уколов.

Юльку это завело. Спокойный её вид вмиг испарился. Она на него почти рычала:

— Ох, Таран, как по мне, так я б на твоём лбу точняк поставила печать, чтоб бабы издалека просматривали и близко к тебе не подходили.

— Смотря, что за печать?

— А я не сказала, нет?

— Упустила потрясающий момент.

— Сейчас скажу, — подошла она к двери, чтоб скоренько улизнуть.

— Ну?

— Козёл. — Выдохнув и выскочив, она чуть не сбила Машу, взявшуюся за ручку двери.

Вылетевший следом Кирилл пытался достать Юльку из-за спины, крутящейся между ними Маши.

Пришедшая к внуку Татьяна Анатольевна, усмехнулась. — Раз пошло такое веселье пора на выписку, Паша твоих родителей готовить. Безобразничать стали, балаган устроили.

— Это не я, это вот эта коза, — достав, дёрнул за драгоценную причёску Юльку Кирилл.

Та завопила на всю злость:

— Машка, зачем тебе такой варвар.

— Смотри к Максу общипанной приползёшь, — пригрозил он, обнимая Машу, горячо целуя, и шепча в маленькое ушко. — Не слушай её, сороку, маленькая моя. Лучше меня нет никого, это она из-за зависти напраслину наводит.

— Ага, прямо мечтаю несчастной стать, — помахала она им рукой, шагнув в лифт, чтоб уж без новых потерь и погони.

Дома Машу ждали. Домработница ко дню выписки навела порядок. Сделав во всех комнатах влажную уборку, приготовила обед. Забирал Машу и перевозил Кирилл с сестрой. Предупреждённые о мероприятии Саша и Юля не мешались. Подогнав машину под самый подъезд, Кирилл попросил девчонок, чтоб шли налегке, вещи он сам принесёт, но непослушные барышни схватились за сумки и пакеты.

— Тася, Маша, — повысил голос он на них, — кому я сказал, не берите тяжёлых сумок. Я отнесу Пашку и вернусь за вещами. Таська брось, — уже ругался он, — взяли девчонки мелочь, и пошли вперёд меня. — Глаз спускать нельзя. Ветер в голове гуляет.

Свою поклажу в квартиру он занёс последней, но чересчур расторопная Тася влезла в неё раньше намеченного им времени. Разбирая вещи и раскладывая их по полкам. — Это Паши. Это Маши, — бормотала она. О, а это Кирюхины, куда их Машенька? Какой уголочек ты им уделишь?

Машка вздрогнула, как от удара, развернувшись к вошедшему с Пашкой на руках Тарану. Сердце забилось у горла. Голос пропал. Разволновалась.

Поймав её сумасшедший взгляд, Кирилл немедленно стал действовать.

— На, ребёнка репей, пойди, пройдись на кухню с Полиной Ивановной поговори, это не так опасно, — вытолкал он сестру.

— Да, пожалуйста, — забрав племянника, убралась она. — Что я такого сказала? Пашка, птенчик, тебе достался с нотами отец вместо мозгов.

Кирилл подошёл к замершей Машке. Она не решалась, точнее, боялась поверить в такое. Подумала, что Наташа случайно, по глупости распаковала его сумку и начала выкладывать вещи бывшие с ним в больнице и вот сейчас он не знает, как выкрутится из этого щекотливого положения. Машка, очнувшись и решив помочь ему, так будет легче, принялась запихивать вещи назад, в сумку. Вот так!

Кирилл, решив опередить её обнял и развернул к себе. Она не смотрела на него, сверля взглядом ковёр на полу.

— Машуня, разреши мне остаться, прошу тебя, не делай ты мою вину бревном способным меня раздавить. — Напугался он, перехватив её руку, что вылетит сейчас отсюда, не успев и поздороваться с плакатом на стене.

— Нет, нет, — застыла она с вещами, не зная, что ей делать теперь с ними дальше. — Ты не виноват. Я сама.

— Боже мой, Машенька, ты меня доконаешь. — Его сильные руки подняли её на уровень губ и крепко прижав, впились в неё жарким покаянным поцелуем. — Я остаюсь, детка.

— Хорошо, — кивнула Маша, слизывая влагу с губ.

— Малыш, я тебя люблю, — теперь уже нежно целуя, прошептал он в её горевшее ушко. — Безумно люблю. Мне труба без тебя.

Их примиряющий поцелуй прервала влетевшая с новостью Наташа.

— Тпру. К вам пришли, — смутилась она. Но, поняв, что на неё даже не обратили внимание. Осмелела. — Эй, хватит лизаться, слышите, что я вам говорю.

— Стучаться надо, — погрозил сестре Кирилл. — Кто там?

— "Пришли", это я, — вошёл Александр. Собственно, а это кто? — смерил он, оценивая Натку. И тут же потерял к ней интерес. Такие барышни были не в его вкусе.

Кирилл представил:

— Моя сестра Наташа, а это брат Машеньки, Александр.

— Понятно, — попробовала сдуть со лба непослушную прядку Наташа.

— Взаимно, — усмехнулся Саша, смерив уже без азарта взглядом круглолицую с кудряшками девушку.

Постояв. Посмотрев друг на друга. И обменявшись: кто изучающими, а кто и необходимыми взглядами, и церемонными приветствиями, они разошлись. Маша с Наташей, забрав Пашку, ушли на кухню, а ребята остались в Машкиной комнате. Кирилл, раскладывая в Машкин шкаф свои вещи, искоса посматривал на Сашу.

— Зашёл посмотреть, как вы тут, — оправдывался тот.

— Без проблем. Перебрались. Натка помогла, — заверил Кирилл.

— Встреча за встречей сегодня, только освободился. — Говорил он ни о чём, не решаясь спросить Кирилла о главном. А именно, что будет дальше с их отношениями с сестрой.

— Идёмте обедать, всё стынет, — заглянула Ната, — Полина Ивановна ждёт.

— Мчим уже, — пообещал Кирилл.

В столовой Таран, забрав малого у Маши, давая ей возможность перекусить, сам пытался есть с ним вместе с одной ложки, потешаясь его старанию выловить капусту из борща крошечными цепкими пальчиками.

— Кирилл, кажется, малой ожил, поправляется, — не утерпел Александр, с комментариями понаблюдав за тем, как выловленная капуста исчезает в маленьком ротике, а пальчики опять исследуют тарелку. Кирилл предусмотрительно предлагал ему тот же ассортимент овощей, но в ложке, он с кряхтением и визгом отвергал. Только сам и только в тарелке.

— Нашли потеху, — посмеивалась и Наташа. — Сплюньте или постучите, чтоб не сглазить.

— Скажи Паша дяде, как нам та больница осточертела. Манали, мы её. М-м, золотко, — чмокнул Кирилл сына в розовую щёчку. — А ну-ка давай супчика поедим, а то у тебя, как в той присказке по усам текло, а в рот не попало. Один кулачок облизываешь. Мужик должен, всё есть, а не одну капусту. Давай, ложечку за маму, теперь за папу.