Если вы не знаете, Татерчос – это ограниченное предложение «Дэнниз», подававшееся в 2006 году. В своих начос они использовали не чипсы, а картофельные шарики, что, как и следовало ожидать, было жестоко по отношению к заднему проходу.

И вот пока мы сидели, набивая рты тем, что должны есть только бомжи из мусорного бака, моя подруга схватила меня за ногу с силой примата. Я не буду называть имя этой подруги, потому что то, что случилось потом, не должно случаться никогда и ни с кем. Особенно в «Дэнниз».

Безымянная подруга [шепча]: Шейн. У меня проблема.

Я: Что случилось?

Безымянная подруга: Ко мне приехали, если ты понимаешь, о чем я.

Я: О господи, твой кузен Билли опять остановился у тебя? Хуже него никого нет. «Ты знаешь музыкальные заставки всех сериалов. ДА ПОНЯЛИ МЫ, ЧУВАК».

Безымянная подруга: Да нет же. У меня гости. Сам понимаешь где.

Она указала себе между ног, и до меня за пять с половиной секунд дошло, что происходит. Я выпучил глаза и ахнул так громко, что меня услышало все кафе. Что тут скажешь, я ловкач.

Келли: Что случилось?

Я: М-м? А, ничего. Шарик не в то горло попал.

Келли: Ты вдохнул картофельный шарик?

Я: Ты и правда удивлена?

Келли: Наверное, нет.

Все вернулись к своим шарикам, а я повернулся к безымянной подруге. Я упоминал, что на ней было БЕЛОЕ ПЛАТЬЕ? Кровь на нем была заметна так же сильно, как коричневый след на белых трусах, и поверьте мне, я знаю свои белые трусы с коричневыми следами.

Я: Что ты собираешься делать?

Безымянная подруга: Не знаю! Ты можешь прикрыть меня?

Я: Типа… Облить тебя кетчупом, чтобы они не увидели кровь?

Безымянная подруга: Почему этот план пришел тебе в голову так быстро?

Я: В детстве я писался в штаны, и мой брат обычно проливал мне на колени газировку, чтобы это скрыть.

Безымянная подруга: О. Это так мило и невероятно грустно.

Я: Ну, так ты хочешь, чтобы я это сделал?

Безымянная подруга: Я не знаю! Разве пахнуть кетчупом на выпускном и красоваться с огромным пятном на платье – это не хуже? Может, я просто могу притвориться, что кровь – это кетчуп.

Я: Кетчуп не такой темный. Если только он не органический. И поверь мне, люди знают, что в «Дэнниз» не подают ничего органического.

Безымянная подруга: Ладно, хорошо. Давай.

Я сделал глубокий вдох и непринужденно вывалил ей на колени кучу кетчупа. Все купились, что будто бы у меня рука соскользнула.

Келли: Шейн! О боже! Что за херня?!

Я: Черт! Прости, пожалуйста! Я так обрадовался картофельным шарикам, что перестал себя контролировать.

Безымянная подруга: Все нормально! Я просто пойду в туалет и постараюсь это оттереть.

Келли: Давай я пойду с тобой и помогу.

Все остальные за столом уставились на меня в замешательстве. Думаю, они знали, что что-то происходит, но их внимание быстро переключилось на молочные коктейли, которые как раз принесли.

После этого сурового кровавого испытания, пришло время отправиться на выпускной. Мы прибыли в отель, где была вечеринка, и она оказалась намного круче, чем я ожидал. Там висели лампочки, украшения, и даже стаканчики были не бумажными, а пластиковыми! Это был огромный шаг вперед по сравнению с танцами в день Сэди Хокинс, на которые я ходил в девятом классе. Хотя, строго говоря, я не ходил на танцы. Я был в школьном совете, поэтому стоял снаружи у черного входа и следил, чтобы никого не изнасиловали.

Мы с Келли появились на вечеринке и хорошенько огляделись вокруг. Там было довольно-таки очаровательно. И сразу же к нам, пританцовывая, в виде торнадо из кисок приблизилась кучка лесбиянок.

Лесбийское Торнадо: Эй, Келли! Пойдем потанцуем!!!

Келли: Может, позже!

Лесбийское Торнадо: Давай! Мы попросили поставить Evanescence!

Келли: Я люблю Evanescence.

Я: Иди.

Келли: Серьезно?

Я: Ага. Я могу подыскать себе временную компанию.

Келли: Спасибо! Прибережешь танец для меня?

Я: Я приберегу танец. Кексик, наверное, не приберегу, а вот танец – точно.

Келли: Договорились.

И после этого Келли засосало торнадо из кисок, и я не видел ее до конца вечера. Я осмотрелся, чтобы найти, чем занять свое время. В зале была группа танцующих, в которую пытались влезть мои друзья – нет, спасибо. Была фотобудка с реквизитами и дурацкими шляпами – ночной кошмар. Был стол, заставленный десертами и шоколадным фонтаном, – хвала господу.

Я подобрался к столу и обосновался там. Когда я макал десятое по счету печенье «Наттер Баттер» в шоколадный фонтан, я почувствовал, как кто-то похлопал меня по плечу. Это была моя учительница миссис Смит, и сказать, что она была подвыпившей, ничего не сказать. Учитывая выхлоп, который я почувствовал, и то, что она была взрослой женщиной, которую в выходной заставили быть сопровождающей на выпускном, осмелюсь предположить, она была пьяна в стельку – на грани алкогольного отравления. Она была такой учительницей, по которой видно – в молодости она хотела стать рок-звездой, а преподавание было запасным вариантом. Всегда любил уроки миссис Смит (в основном потому, что она разрешала нам спать всякий раз, когда сама страдала от похмелья).

Миссис Смит: Что ты тут делаешь?

Я: Повышаю свой шанс заполучить диабет второго типа.

Миссис Смит: У тебя его еще нет?

Я: Знаю, нужно больше стараться.

Миссис Смит: Ты должен быть там, танцевать!

Я: Я? Танцевать? Я лучше умру дроча, и пусть меня потом найдет моя мама.

Миссис Смит: Кхм, однако…

Я: Я много думаю об этом. Каждый раз, когда я дрочу, я думаю: «Может, это конец. Может быть, стоит оставить записку».

Миссис Смит: Ты понимаешь, что я твоя учительница, да?

Я: Вы понимаете, что пьяны, да?

Миссис Смит: Туше. Ну, и где твоя спутница?

Я: Она кинула меня, чтобы тусоваться со своими подружками-лесбиянками.

Миссис Смит: Ого. Это так грустно, что уже почти смешно.

Я: Ага. Я истерически смеюсь внутри. Я продолжаю запихивать в рот печенье, чтобы не дать смеху вырваться наружу.