– Но я не тороплюсь, – сказал Бернар. – Вы ложитесь.

Устроившись в постели, я смотрела на него с недоумением. Он был очень хитер. Ему хотелось, чтобы я начала конкретный разговор.

– Неделю тому назад я узнала, что мой муж мне изменяет.

Он опустил газету и посмотрел на меня.

– Ведь существует столько женщин, изменяющих своим мужьям. Надо, чтобы время от времени был реванш. Скольких легковерных мужей я знаю. И это только среди моих знакомых. Они здороваются, похлопывают по плечу, приглашают на семейные праздники, словно ничего и не было.

– Какой опыт!

– Да, – сказал он. – В моей жизни были только замужние женщины. Именно с ними меньше всего рискуешь подцепить болезнь… Вы плачете? Почему?

Я не знала, что у меня текли слезы, глаза были, как в огне. Он подал мне пакет с бумажными носовыми платками.

– Если вам изменяет муж, что вам мешает делать то же самое?

– Ничего. Но теория и практика – вещи разные.

– Вы верующая?

– Почему это вас интересует?

– У вас религиозные убеждения.

– Совсем нет. Я просто заторможена. Заржавела от верности.

– Жаль, – сказал он, усаживаясь в кресло. Я с ним говорила почти во сне.

– У вас было много таких женщин… которым хотелось мстить?

– Довольно много. Отомстить для них – это лишь предлог, чтобы освободиться от скованности. «Я изменяю мужу, потому что он мне изменяет. Это он начал». Женщины ищут повод.

– Повод?

– Увы…

– Скажите, вы всегда так спокойны? Он отложил газету.

– У меня очень хороший характер. Я человек сильных страстей. Ну вот в тот самый момент я неукротим.

– Почему у вас нет бельгийского акцента?

– Потому что я наполовину фламандец.

– Тогда у вас должно быть два акцента. У вас только «р», как у Бреля.

– К сожалению, я только этим похож на него…

– Вам хочется меня? Бернар?

– Скорее да. Но я веду себя как настоящий джентльмен.

Мне хотелось, чтобы он немного понервничал. Заставить его немного пострадать. Когда я была студенткой в Нью-Йорке, в нашу компанию затесался психиатр, который работал над диссертацией. Он считал нас легкомысленными. Ему хотелось разбавить подробностями наши исповеди. Мы решили его проучить. Я была самая способная на розыгрыш. Жаловалась на свои комплексы. Он упивался тем, что может воспользоваться моей закомплексованностью. Он жил с матерью на углу Шестьдесят шестой улицы и Медисона. Принял меня, словно ненасытная утроба. Лежа на диване, я разговаривала с ним, пока ему не стало плохо, так я возбудила его своими надуманными фантазиями. С закрытыми глазами рассказывала ему смущающие истории. Сочиняла, дав волю своей фантазии. В критический момент более чем смелого описания я услышала глухой звук, он съехал со своего стула. Упав на пол, он прохрипел:

– Воды, пожалуйста. Принесите мне, пожалуйста, воды.

Смеясь, я встала с дивана и принесла ему воды. Ему стало дурно от моих рассказов. Должно быть, его смутила эрекция, которую он почувствовал. Больше мы его не видели.

Бернар был более крепким орешком, более опытным, и мне так хотелось спать, что я не могла говорить.

Наверно, я глубоко спала, когда Бернар забрался в кровать. На рассвете обнаружила себя рядом с чужим мужчиной. Я смотрела на него, чтобы вспомнить. Счастливая оттого, что моя ночь была целомудренной, тихонько поднялась с постели и снова долго стояла под душем. В удобной и сверкающей чистотой кухне приготовила себе кофе и наслаждалась им в тишине. Мне нужна была скорее нежность, чем физическая близость, мне понравилась эта проведенная по-дружески ночь. Никогда, ни разу в жизни меня не обманывали. Я жила, как рыба в чистой воде, в плотских наслаждениях. Мое тело было создано для любви. Ничто не влияло на ощущение счастья, которое я испытывала, находясь в объятиях приятного мужчины. Я почти стыдилась того, что мне было так хорошо в моей шкуре. Телесные радости компенсировали недостаток в чувствах. Оргазм потрясал меня с головы до ступней и так здорово стимулировал, в то время как чувства едва затрагивали меня. Марк, я любила его, по-честному, привычной, общепринятой любовью. Но в то же время я испытывала удовольствие. Что делать? Бернар пошевелился, я слышала, как он встает. Он показался в проеме двери, поздоровался и исчез под душем. Затем без разглагольствований, молча, как чревоугодники, мы оказались в постели, он даже не успел вытереться. Его губы пахли ванилью. Ни один порнографический фильм не возбуждал меня так, как ухоженный и чистоплотный мужчина. Я пылала. Он смотрел на меня с удивлением.

– Ну и темперамент у тебя!

– Да, да…

– Настоящая мечта. Я потягивалась.

– Тем более я не могу смириться с изменой мужа.

– С другой женщиной он будет лезть из кожи вон, если ты приучила его к такому комфорту…

– Возможно, именно этого ему и недоставало. Лезть из кожи вон.

Он целовал меня, и мы снова предались любви. Мне не нужен был ускоритель, я сама поворачивала контактный ключ, чтобы мчаться. Это было чудесно.

– Однако, – сказал он некоторое время спустя, – в первый раз мы занимались любовью полчаса, а во второй – сорок семь минут.

Я улыбалась, удовлетворенная и вялая.

– Мы хорошая пара. Что ты делаешь в этот знаменательный уикенд?

Он внимательно осматривал простыню.

– Сегодня пятница, 2 июля. Тебе надо уходить.

У меня перехватило дыхание.

– Почему?

– Потому что приезжает моя жена.

Чтобы привести меня в чувство, он принес мне воды со льдом и поцеловал в губы.

– Это не преступление, не дуйся так.

Я была вне себя и не находила больше слов. Завернулась в простыню.

– Ты посмел говорить, что спал с замужними женщинами, хвастался своими победами. Какой непорядочный тип!

– Моя жена замужем за мной. Она возвращается от своей матери во второй половине дня, и мы тотчас уезжаем.

Я почти перешла на крик.

– Ты негодяй, ты изменяешь ей в вашей постели.

– Она этого не знает. Это самое главное. Она очень счастлива со мной, я ее уважаю, я ей открываю двери, пропуская ее вперед, пристегиваю ремень в автомобиле.

– Но зачем такому бабнику жениться?

– Для самозащиты.

– Зачем?

– Она славная, прекрасная хозяйка, порядочная женщина, а также хороша собой…

Я продолжала: