Паша с удовольствием наблюдал за внутренней моей борьбой и даже языком цокнул, выражая одобрение.

— Думаю, нам надо вернуться к началу, я практически впервые протянула ему руку дружбы.

— Согласен.

И мы вернулись к дому Натали. Тут Павел напрягся, это я увидела по его спине- она прямо ходуном заходила. Он сделал мне знак остановиться и замолчать, и пропал в темноте высаженных вокруг дома деревьев.

Я заволновалась. Зачем ему понадобилась Натали? Неужели ее разглагольствования о сексе все-таки повлияли на него? И он пошел за добавкой, потому что не получил сейчас того, что ему так нужно?

Но Пашка оказался как всегда выше всяких похвал. Через несколько мгновений он объявился снова, держа в руках какие-то листья. Он мял их и обнюхивал, а когда листья превратились с кашицу, пустив белесый сок, лизнул кончиком языка.

Тут же скривился и сплюнул на землю.

— Это очень плохо, — сказал он тут же помрачнев.

— Что такое? Что случилось? — заволновалась я, и от накативших эмоций схватилась за его руку.

И тут же отпрянула — казалось, что меня ударило током, обдало кипятком, ударила молния. В общем, мне снова жутко захотелось впиться губами в его губы.

Паша, озадаченный находкой, моего состояния не заметил и, подняв голову, сказал мне:

— Веру отравили этими листьями, и Миша тоже их пробовал. Потому он и стал медведем, а Вера..

Я тут же вернулась с небес на землю. Боже мой! Как же так?!

— Так! Это сделала Натали! Но зачем ей травить ребенка?

Паша почесал подбородок и ответил медленно, размеренно:

— Она его не травила. Эти листья старой липы, древнего дерева с проживающим внутри духом. Его листья пробуждают спящий в человеке дух, если он есть и совершенно безвредны, если его нет.

Я снова скривилась. Все никак они эти сказочки не оставят!

— Значит, нам нужно скорее найти Мишеньку!

— Медвежонка найти будет довольно просто в лесу, — хмыкнул Паша.

— Слушай, я знаю, что нужно делать! Позвони Петру! Ведь малыш с ним! — осенило меня.

— Да? И как, интересно, он ответит мне? Рычанием? Через шкуру? — Пашка насмехался, но я видела, что он обеспокоен.

— Паша. Все это кажется мне довольно странным. Вернее, уже не кажется мне странным, но ты прав! Нам надо срочно искать Петра!

— Думаю, далеко они уйти не смогли бы, и не трудно предположить, куда. Поэтому сделаем так. Ты остаешься дома, ждешь нас, а я бегу в лес.

— Вот еще. Я тоже пойду в лес!

— Зачем, позволь узнать?

В его голосе закипала нетерпимость, как это часто бывает, когда говоришь одно и тоже, а тебя не слышат. Но это меня не остановило.

— Пойдем!

И я ринулась по тропинке вперед, в чащу леса. Обернулась. Павел тяжело вздохнул, изобразил говорящий жест "рука-лицо" и неспешным шагом пошел за мной.

— Слушай, я не могу тебе даже словами передать, как ты мне надоела своими этими женскими штучками!

— Знаешь, ты мне этими мужскими штучками тоже жутко надоел. Это же надо! Я ему свою помощь в поисковой экспедиции предлагаю, а он отказывается!

— Твоя поисковая экспедиция накроется медным тазом, как только мы войдем в лес!

— Ах извините! А сейчас мы что, по-твоему, не в лесу?

— Эта часть хожена-перехожена, здесь постоянно гуляют деревенские, и не думаю, что два медведя будут там гулять и учиться есть жуков.

— Фууу!

— А ты думала, медведи только малину с куста едят?

— Так! Хватит рассусоливать! Срочно бежим!

— Куда?

— Думай как медведь! И сразу поймешь, куда идти!

— Я не хочу думать, как медведь. Я сейчас думаю как животное.

— Угу. Как волк.

— Как волк!

— Вы все тут животные! Кстати, ты что, меня обнюхиваешь?

— Ты слишком соблазнительно пахнешь!

— Вот не ожидала от тебя такой черствости! Твой племянник стал медведем и пропал, твоя сестра в больнице, а ты думаешь, как залезть ко мне в шорты!

Он закатил глаза.

— Да я не в этом смысле! Ты пахнешь так, что на нас могут выйти другие звери!

— О нет… я в доме не останусь и не пугай меня. Я пойду его искать в лес, в море, и куда — нибудь еще, куда бы не занесла нелегкая!

— Тогда, мне нужно будет тебя пометить.

— Меть.

— Ну… ты правда готова к тому, что я тебя помечу?

— Не думаю, что это будет неприятно.

— Эээ… нуу… как бы и приятного, наверное, для городской девочки мало…

— Слушай, мне не пять лет. Я могу отвечать за свои слова.

— Ты уверена? — казалось, Пашка от души потешается надо мной, хотя и неуверенность тоже сквозила в его взгляде.

— Уверена.

Я протянула ему руку, решив, что он хочет меня укусить или что-нибудь в этом роде.

— Можешь ставить на мне свою метку, серый волк!

Тот недоуменно посмотрел на мою протянутую кверху ладонью руку.

А я обратила внимание на его руки. Медленно он расстегивал ширинку на джинсах.

— Ты что это делаешь, извращенец?

— Собираюсь тебя пометить, вообще-то!

— Ты? Что? Решил? Сделать?

Пашка разозлился.

— Пометить тебя решил! Сама же разрешила! Тебе же не пять лет, знаешь, как это делается?!

— Я тебе что, столбик? Пометить он меня решил! Фу! Плохая псина! Придумай давай другой способ!

— Другой способ тебе и вовсе не понравится!

— С чего это вдруг?

— Он предполагает под собой более… глубокое… знакомство..

Невероятно, но Пашка покраснел. Видимо, звериная натура в нем еще не совсем съела человеческую…

— Так! И это мне не подходит! Ишь чего удумал! Маньяк!

— Все! Ты мне надоела! Стой и не двигайся!

От этого неожиданного перепада я замерла и действительно не двигалась. Ни тогда, когда он обнял меня и потер руки своими, но тогда, когда начал тихо облизывать мою шею, ни тогда, когда взялся растирать мои ноги через брюки своими горячими руками. Я только молча стояла и заливалась краской от того, что хотелось перемотать наш разговор обратно и отказаться от этой ставшей эротичной пытки. Или плюнуть на все свои девичьи запреты и как… В общем, сделать с ним все, после чего главный герой в любовных романах должен был бы жениться на героине.

Наконец, эта пытка кончилась. Пашка удовлетворенно обнюхал меня, от чего стало щекотно и весело, отстранился и прищелкнул языком.

— Что?

— Ничего такого, просто тебе ооочень идет мой запах. Тебе нужно подумать об этом.

— Ну вот еще!

— Да! Тебе нужно в серьез подумать об этом, иначе тебе никогда не познать настоящую животную страсть!

Пашка довольно расхохотался и пошел вперед, раздвигая ветки своим похабным, сексуальным телом.

Я понюхала свои руки. Казалось,