— Старшие наложницы превратили свои жилища в храмы, — шепотом объяснил мне Ань Дэхай. — Всю жизнь они занимаются только тем, что поют. Свою кровать каждая поставила за спиной у статуи Будды.

Мне хотелось узнать, как выглядят старшие наложницы, и поэтому я пошла на их голос. Тропинка привела меня во Дворец цветущей юности. Ань Дэхай сказал, что это самый большой из всех храмов. Я вошла внутрь и увидела, что весь пол покрыт распростертыми телами. В воздухе висел густой дым от благовоний. Молящиеся поднимались и снова падали на пол, словно морские волны. При этом они монотонно пели и руками беспрестанно перебирали четки на вощеных нитях.

Тут я обнаружила, что Ань Дэхая нет рядом со мной. Я забыла, что евнухам запрещено входить в подобные святилища.

Поющие голоса зазвучали громче. Огромный Будда в центре зала таинственно улыбался. На минуту чувство реальности меня покинуло. Я превратилась в одну из наложниц на полу и явственно почувствовала, как моя кожа стареет, усыхает и покрывается морщинами, как седеют волосы, выпадают зубы.

— Нет! — закричала я что есть мочи.

Принесенные мной тыквы выпали из рук и раскатились по полу. Пение прекратилось. В мою сторону повернулись тысячи голов. Я словно окаменела и не могла сдвинуться с места.

Наложницы смотрели на меня, открыв свои беззубые рты. Волосы на их головах были такими редкими, что головы казались лысыми.

Я никогда даже не видела таких старых женщин: горбатые спины, руки, напоминающие разбитые непогодой деревья на вершинах гор. На их лицах нельзя было заметить даже следа прошлой красоты, а уж вообразить, что когда-то они были предметом страсти самого императора, и подавно было невозможно.

Женщины подняли к небу свои костлявые руки, делая в воздухе какие-то царапающие движения. Меня захлестнуло чувство всепоглощающей жалости.

— Я Орхидея, — услышала я сама свой голос. — Как вы поживаете?

Они поднялись, сузили на меня глаза. Выражение их лиц было недобрым, даже угрожающим.

— Среди нас чужак! — прозвучал какой-то древний, дрожащий голос — Что мы с ней сделаем?

— Защипаем до смерти! — в экстатическом порыве ответила толпа.

Я бросилась на пол и начала кланяться. Я говорила, что виновата и не должна была к ним вторгаться без разрешения. Я обещала, что больше они меня никогда здесь не увидят.

Но этих женщин ничего не могло остановить: они чувствовали потребность растерзать меня в клочья. Одна из них схватила меня за волосы, другая ущипнула за подбородок. Я молила о пощаде, пытаясь проскользнуть к двери. В ответ они только истерически хохотали, пинали меня, били и раздирали одежду.

Вот меня прижали к стене. Несколько пар цепких рук схватили меня за горло. Я чувствовала, как длинные когти вонзаются в мою кожу, как постепенно перехватывает дыхание. Старые лица превращались в черные тучи, застилающие небо.

— Потаскушка! — ругались они. — Молись Будде перед смертью.

Но внезапно толпа от меня отхлынула. Ань Дэхай взобрался на двери их святилища и запустил в них тыквой, начиненной камнями.

— Чертовы привидения! — вопил он истошным голосом. — Вон отсюда! Убирайтесь назад в свои гробы!

Я послала Ань Дэхая за главным евнухом Сымом. Когда тот пришел, я встретила его в официальном придворном наряде, в головном уборе, с накрашенным лицом. Такая торжественность его удивила.

— Госпожа Ехонала, — сказал он, опускаясь на колени и потупив глаза к полу. — Со мной у вас нет нужды быть столь официальной. Я ваш раб и не заслуживаю такого уважения. — Он сделал паузу и позволил себе поднять глаза на уровень моих колен. Благодаря полуприкрытым глазам он стал похож на ящерицу. — Говоря так, я не собираюсь вас критиковать, однако, госпожа Ехонала! Соблюдайте осторожность! Вы можете навлечь на нас обоих неприятности.

— Я в отчаянном положении, господин Сым, — сказала я. — Прошу вас, поднимитесь и сядьте.

Говоря это, я сделала знак Ань Дэхаю, и он принес золотую гравированную шкатулку.

— Господин Сым, я хочу сделать вам скромный подарок. — Я открыла шкатулку и вынула оттуда тот самый жуи, который подарил мне император Сянь Фэн в день помолвки.

Увидев жуи, Сым едва не подпрыгнул. Глаза его расширились настолько, что, казалось, вот-вот выпадут из глазниц.

— Но ведь... это же подарок Его Величества для вас, госпожа Ехонала! Это подлинная вещь, знак данного вами обета. Если вам неизвестна его ценность, то позвольте мне...

— Я рада, что вы не сомневаетесь в его ценности, — улыбнулась я. — Но тем не менее прошу вас его принять.

— Но в чем дело, госпожа Ехонала? В чем дело?

— Я хочу подарить вам его в обмен на одну любезность, господин Сым. — Мои слова заставили его воззриться на меня самым пристальным образом. — По правде говоря, жуи — это единственное, что у меня есть. Я отдаю ее вам только потому, что понимаю, какую ценность может иметь для меня ваша помощь.

— Прошу вас, госпожа Ехонала.. я не могу это принять! — Он встал, но только для того, чтобы тут же опять рухнуть на колени.

— Поднимитесь, господин Сым

— Я не смею!

— Я настаиваю.

— Но, госпожа Ехонала!..

Пришлось подождать, пока он поднимется на ноги.

— Жуи, — начала я, выговаривая это слово особенно значительно, — приобретет еще большую ценность, если я стану матерью ребенка императора Сянь Фэна.

Лицо главного евнуха Сыма окаменело. Казалось, сама мысль о такой возможности его парализовала

— Да, госпожа Ехонала, — наконец выговорил он и стукнулся лбом о пол.

Я выдержала паузу, а потом сказала

— Заранее благодарю за вашу помощь.

Евнух медленно поднялся на ноги. Он глубоко дышал, рукава его халата трепетали. Но уже через мгновение он снова стал самим собой. Выражение его лица показывало, что он и радовался, и боялся одновременно. Он взял жуи из моих рук и прижал к груди.

— В какой день, моя госпожа, вам будет угодно, чтобы я назначил вашу встречу с императором Сянь Фэном? — спросил он, убирая жуи во внутренний карман своего платья.

— Какая разница? — спросила я, не ожидая такого вопроса.

— Огромная разница, моя госпожа! Разве вам не угодно будет встретиться с Его Величеством в самые подходящие для зачатия дни?

— Да-да, конечно. — Я быстро прикинула в уме свой график.

— Так какая же дата?..

— Четырнадцатый день после полной луны.

— Прекрасно, моя госпожа. Я отмечу эту дату в своей записной книжке. Если ничего непредвиденного не случится, то будем считать, что мы договорились. Если Его Величество не будет против, то он вас вызовет в четырнадцатый день после полной луны. А до тех пор, разрешите откланяться, моя госпожа. — Он сделал шаг назад, а потом решительно развернулся к двери.