— Все, я больше ни слова не скажу! Если с тобой каждую фразу надо контролировать… — и Арба срывается вперед, первой проходя в обеденный зал.

— Что здесь происходит? — перевожу тяжелый взгляд на Гиги.

— С… с… с… — пытается ответить та.

— Это был риторический вопрос, — закатываю глаза и вхожу в зал вслед за Арбой.

— ЭТО ВСЕ — ОНА!!! — встречают меня с криком, стоит мне переступить порог.

Ну, что опять?!

Смотрю на ту девицу, что визжала, глядя на меня и (по местной традиции, что ли?) тыкая в меня пальцем. Вообще в другое время я бы ни за что не запомнила эту невесту. Симпатичная — но не более. Ничем не запоминающаяся. Но сегодня это была самая яркая представительница отбора! И почему? Потому что она вся, с ног до головы, была засыпана какими-то дешевыми блестками.

— Можно вопрос? — произношу спокойно и, не дожидаясь разрешения, спрашиваю, — Причем здесь я?..

— Это ты! ТЫ!!!! — блестящая девица продолжает тыкать в меня своим перстом, а остальные представительницы вида «невест» смотрят на меня немигающими глазами.

Очень недобрыми немигающими глазами…

— Ты сказала, что обсыпала себя этими блестками, и на коже появился такой красивый рисунок! Но сама-то пришла чистенькая! А рисунок у меня так и не получился!!! Ты все специально подстроила!!! — продолжает визжать девица.

Ничего не понимаю…

— Мы же с тобой ни разу даже словом не обмолвились, — хмурясь, припоминаю, — что за чушь ты несешь? И причем здесь рисунок на коже?..

— Все очень просто, сестрица, — отвечает мне Мерцелла, спокойно сидевшая за столом с бокалом сока, — Вчерашний рисунок на твоем теле очень впечатлил некоторых участниц отбора. Кое-кто даже захотел его повторить. Но вот незадача: то, что ты посоветовала, изуродовало тело девушки, а вовсе его не облагородило.

— Я вообще никому и ничего не советовала, — изумленно отвечаю, перевожу взгляд на блестяшку, — ты у меня спрашивала об этом рисунке? У меня — лично?

— Нет, — тушуется та от тотального серьеза в моем голосе.

— Тогда какого… — сдерживаюсь, — зачем ты говоришь, что это я посоветовала тебе обсыпать себя какими-то блестками?! — пытаюсь если не восстановить справедливость, то хотя бы понять логику этой девицы.

— Я спросила у Клеандры, а та сказала, что спросит у тебя, — чуть наморщив лобик от потуг воспоминаний, протягивает блестяшка.

Нахожу взглядом фифу-блондинку: лицо у той — просто картина маслом! Кажется, обладательница титула «Подруга моли» была очень раздосадована излишней болтливостью этой неудачницы.

— Ну, ты же мне сама вчера сказала! И блестки дала, — обращаясь ко мне, отвечает Клеандра.

Невесты одновременно выдыхают через нос, аки быки на испанском фестивале. Смотрят они при этом на меня. Опять. Или снова? Или они вообще от меня глаз не отрывают с тех пор, как я вошла в обеденный зал?

— Я с тобой ни разу не говорила. Таких, как ты, я обычно обхожу стороной — чтобы не испачкаться, — отвечаю ей ровным голосом, вызывая у той состояние шока, — но если ты утверждаешь, что я тебе передала блестки, что ж ты ими сама не обсыпалась?

Вопрос логичный. Любопытно будет услышать ответ.

— Я не люблю повторять за кем-то, — высокомерно утверждает фифа.

— Зато любишь подставлять других, — замечаю, и бровью не шелохнув, — и врать в лицо.

— Это она вам врет, — развернувшись к девушкам, громко объявляет Клеандра, — Она дала мне вчера эти блестки! А еще вчера она сорвала с Амеллы платье! Вы же это сами видели!

— Я не срывала с нее платье, — хмурюсь, понимая, что вчерашнее происшествие можно трактовать именно так.

Нахожу взглядом ту самую Амеллу… точнее — пытаюсь найти. Для меня все невесты на одно лицо. Короче, терплю поражение в своем поиске, зато встречаюсь взглядом с Мерцеллой.

Очень довольной Мерцеллой.

Ага. Чувствую, кое-кто поумнел. И ушел в тень: за спину очередной дурехи, поверившей, что, выступая против меня, у нее появится больше шансов на отборе…

— Вы все видели, что она его сорвала, — провоцирует толпу Клеандра.

Невесты начинают потихоньку вставать из-за стола. А Клеандра продолжает:

— А еще, вы все видели, как она пригласила господина Анвара, тем самым отвешивая нашему королю настоящую пощечину! Она даже не хочет быть королевой! Ее сестра сказала мне это по большому секрету! — на этих словах на лице Мерцеллы появляется та же досада, что мелькнула на лице Клеандры минуту назад, — Так что она здесь забыла? Зачем присутствует на отборе? Ей здесь не место! Пользуется своим положением, заказывает себе платья у мастера Платьеццо, ни с кем не общается, на всех смотрит свысока — и при этом делает всем подлости!

Ну, это уже перебор! Описывать себя и при этом делать вид, что говоришь про другого человека…

Присматриваюсь к невестам. Те, похоже, не обладали и намеком на аналитическое мышление: ели все, что им подавали, и не давились…

О, да, и, кажется, планировали «изгнать» меня собственноручно.

— Будете нападать на одну из невест, выбранную лично королем для своего отбора? — громко спрашивает Арба, вставая передо мной и закрывая меня от толпы разъяренных дурех, — Серьезно? После предупреждения о том, что за это вас точно выгонят, высказанного вам господином Архимагом, с которым вчера танцевала Марьянелла?

Хорошая речь, но только не в деле с Сарамнийскими девственницами! Ни один из намеков не достигнет цели: ни намек на мою близость с королем, ни намек на мою близость с Анваром. Зато достигнет цели прямое науськивание откровенной клеветой.

Да, план Клеандры прост до невозможного: все невесты передерутся, дискредитируя себя, и в отборе останутся только они с Мерцеллой. А уж эти две явно смогут договориться, как поделить короля.

Ну, а если не договорятся, то начнут делать друг другу пакости — и в итоге обе вылетят из дворца, как пробки.

Так что заступничество Арбы, конечно, погрело мне сердце, но проблему озверевших невест никак не решило. Напротив, брюнетка добавила себя в список тех, кого нужно побить за завтраком.

Но тут в судьбу вмешался случай…

— Г… г… г… — выдавливает из себя Гиги, и все невесты неожиданно замирают, а затем переводят на ее рот напряженные взгляды, — Г… га… га…

— Гага? — с живым интересом перешептываются эти… с позволения сказать, пустые болванки, почему-то искренне заинтересовавшиеся тем, что хочет сказать обычно молчаливая подружка Арбы, — Что это значит?..

— Га… га… га… — тем времен тужится Гиги, и даже у меня ее потуги начинают вызывать уважение.

— Гагага? — с любопытством филологов переглядываются невесты, продолжая следить за ртом русоволосой.

— Га… га… гадко! — наконец, выдавливает из себя Гиги и с победным блеском в очах смотрит на меня, затем переводит взор на остальных невест и повторяет, — Гадко!