На листке он собирался что-то писать. Не то любовное письмо к своей Алёне, не то драму в стихах «Демоны Зоны», не то завещание: «…а пару неодеванных носков «Адидас» и свою зубную щетку с эмблемой футбольного клуба «Динамо» я завещаю своему двоюродному брату Глебу, который живет в Омске…».

Два часа спустя Тигрёнок находился на том же месте, где я его оставил.

Однако не сидел, а лежал. Лежал же он в позе эмбриона, уютно скрестив руки на груди и подтянув к животу колени.

На его лице играла херувимская улыбка существа, которому уже ничего не надо от этой жизни, окромя счастья для всех даром и прочей духовности.

Ноздри его курносого носа с сопением втягивали сырой воздух.

Густо исписанный листок бумаги в клеточку и мой карандаш валялись рядом. Листок был придавлен булыжником, чтобы, значит, ветром не унесло. Рядом стоял мой термос.

В общем, наш Тигрёнок спал, господа присяжные и заседатели! Храпел! Дрыхнул!

В то время как рюкзак с хабаром… рюкзака с хабаром… при нем больше не было!

Хорошенькие дела, да?

Вначале мне показалось, я что-то напутал. Что у страха глаза велики.

Спорым шагом я обошел поляну и осмотрелся — ни под деревьями, ни возле моей лежки, ни у тропы. Никаких рюкзаков! Никаких одиноко валяющихся «подсолнухов» и «кварцевых ножниц»!

Я был так взволнован, что едва не зацепил плечом изрядную колонию грибов…

О, йопэрэсэтэикалэмэнэ! О, мать моя женщина!

Приходилось признать, что у нас с Тигрёнком, да что там «у нас», у меня, у опытного сталкера Комбата, увели прямо из-под носа один из самых ценных хабаров в моей сталкерской биографии!

Как тут не заорать благим матом?

Вот тебе и «новичкам всегда везет»! Везет-то везет!

Но, похоже, недолго!

По мере того как мое бешенство остывало, приходило любопытство — в профессорских очках и со следовательской лупой.

A как же сигнализация? Почему не просигнализировала? И вообще, «вот э фак из гоуинг он?» — как говаривал пиндос Джереми, мой трижды подопечный турист и заодно немножечко приятель.

Я бросился проверять датчики «Весны-3».

Как я и предполагал, датчики не работали. Их попросту отключили. Скорее всего — при помощи «сникерса», совершенно нелегального и довольного дорогого прибора, который производят рационализаторы и изобретатели зона-индустрии вроде покойника Лодочника. Надо же!

Как мне было тут не пожалеть о моих старых добрых «монках» — минах осколочных направленного действия, — оставшихся в схроне в Ёлкином Лесу? Вот их, мои «монки», никаким «сникерсом» не отключить!

Жаль только, весят мои дорогие «моночки» по пять кило каждая… Замахаешься с ними по Зоне шароёбиться!

Тем временем, как будто что-то учуяв, проснулся Тигрёнок.

Он поднял над холодной землей свою продолговатую, накоротко стриженную голову на тонкой шейке.

Пару раз безгрешно хлопнул своими девчачьими ресницами. Принял сравнительно вертикальное положение. И глядя на меня глазами новорожденного ягненка, поинтересовался:

— Что-то случилось, Владимир Сергеевич?

— Ничего особенного. За исключением того, что у нас украли весь хабар.

— Весь хабар? — механическим голосом переспросил Тигрёнок, который, я допускаю, со сна подзабыл значение слова «хабар».

— Да-да! Весь! И твои «кварцевые ножницы» тоже!

— И мои «кварцевые ножницы»? — Мутные со сна глаза Тигрёнка сделались большими, как чайные блюдца.

— Да-да, и твои «ножницы»! Так своей девушке болезной и расскажешь! Мол, то да сё. Заснул на посту, как младенец. И пока я спал, вор отключил сигнализацию и вытащил рюкзак с артефактами прямо из-под моей костлявой задницы! Так что болей дальше, любезная Алёнка, пока я вора не поймаю!

Что ж, я был зол не на шутку!

Причем злился я даже не столько потому, что у нас украли артефакты — стыдно сказать, но это мне было не в диковинку, много раз приходилось мне терять ценные находки, становиться жертвой воров, мародеров, забывчивости и халатности — и собственной, и напарника.

В основном я злился потому, что меня, меня, опытного Комбата, унизил какой-то вороватый незнакомец! Практически плюнул мне в мое покрытое шрамами ветеранское лицо! Оскорбил меня страшным оскорблением — оскорбил действием!

Ну а еще, хотя я и не хотел в этом признаваться, я злился на самого себя.

Ведь я знал, почти на сто процентов был уверен, что мой башковитый и чертовски везучий спасеныш не высидит два часа в карауле. Я видел, что Тигрёнок слабенький, неорганизованный, не умеет концентрироваться, что он не выдержит, что он нюня и маменькин сынок, что он, в конце концов, не выспался прошлой ночью, да и кто бы выспался под ржавым брюхом МАЗа. Зачем же я поручил ему столь ценный рюкзак?

Нет бы самому спать с ним обнимку — и хрен бы кто-нибудь незаметно вытащил его из моих чутких объятий! Зачем я вообще заставил его караулить? Сидел бы уже до утра сам! В конце концов, я сам без сна спокойно могу сутки, особенно если стимуляторы нормально штырят…

Эх, воспитатель хренов. Макаренко недобитый…

— Но кто мог это сделать? Кто? Для мутантов это слишком сложно — отключить сигнализацию. Ведь так? — Тигрёнок мерил шагами серую проплешину поляны.

— Знал бы кто — убил бы на хер, — тихо произнес я.

— Неужели нету способа это узнать?

— Да какие уж тут способы… Могу посоветовать разве что гадание на кофейной гуще. Был у меня когдато приятель, сталкер по кличке План. Так вот он после того, как ему ногу на мине оторвало — тогда Периметр как раз в моду вошло минировать, — План податся в экстрасенсы. Теперь дурачит честных граждан в городе Луцке. Вот к нему бы обратиться не мешало! Он бы все прояснил: кто украл, какие кармы, что говорит эгрегор…

Тут мой взгляд упал на аномалию «царицыно зеркало», которое будто паутинка висело между двух стройных сосенок невдалеке от родника и слегка поблескивало своей невесомой псевдослюдяной поверхностью.

Зеркало, если кто вдруг не знает, имело такую странную особенность — записывать движущиеся картинки, которые в последние сутки-двое имели место быть непосредственно перед ним. И потом эти картинки воспроизводить.

Вот посмотришься в зеркало с утреца, пойдешь за хабаром, потом придешь к зеркалу спустя несколько часов, и оно — если его, конечно, не забыть инициировать — возьмет, да и покажет твою небритую похмельную рожу в утреннем варианте. И еще прочее другое, что видело после, — допустим, драку трех оголодавших псевдогигантов над трупом четвертого…

«Инициировать» зеркало проще простого — достаточно провести источником открытого огня в десяти сантиметрах от его нижнего края.