секса с самим Слепцом… однако и тут ты вряд ли подойдешь в качестве мальчика для утех… не такой ты и красивый и на редкость упрямый. Для таких дел находят не просто молодых и симпатичных, но и тех, кому надежно промыли мозги до такой степени, что они находят радость в том, чтобы принести свои тела на алтарь утех старейшин Общества. Ты не такой… а жаль…

— Даже не знаю, что и сказать — отвечаю я: — то ли обидится, то ли обрадоваться.

— Ни то, ни другое. Обижаться будешь чуть позже, когда я скажу тебе что ты и Слепец очень похожи — и ты и он считают себя особенными. И ты и он манипулируют людьми. И тебе и ему нужны молодые, фанатично верующие в вас девушки, готовые на все ради вас… а первый шаг, конечно в том, чтобы раздеться догола и встать на колени… не так ли, Кента-кун?

— Сравнение нелестное… — признаюсь я. В самом деле, многовато общего, но ведь есть и различия, ты же видишь их, На-тян?

— Смотри — что важно тебе? Разве ты не испытываешь чувство глубокого удовлетворения, когда Бьянка становится перед тобой на колени и открывает свой влажный ротик? Разве ты не хватаешь ее за волосы и не тянешь ее на себя, когда она стонет под тобой? Разве ты не такой же как и все самец, жаждущий власти и подчинения, преклонения и доминации? Ты обожаешь насилие и секс и это только вопрос времени, когда ты смешаешь и то и другое… — прищуривает глаза Натсуми. У меня в глотке сразу пересыхает. Я стискиваю зубы, с трудом сглатываю ком в горле. Она испытующе смотрит на меня.

— Да — признаюсь я: — я такой. И не раз и не два мне приходили в голову … дикие идеи. У меня есть темная сторона и ты знаешь о ней. И я не буду тебе врать о том, что я победил Темного Попутчика в себе. С ним бесполезно бороться, он возвращается снова и снова. И моя главная борьба — не снаружи, не с внешним врагом, кто бы они ни был, пусть хоть сам Сатана. Моя главная, моя единственная борьба — это борьба с самим собой. И если я скажу, что я все время побеждаю… то я совру тебе, а я не могу тебе врать, у тебя слишком мало времени, чтобы выслушивать вранье. Кроме того… ты все равно скоро умрешь. Потому я не буду врать. Мне очень охота выпустить из рук поводья и отпустить Темного порезвиться, но на самом деле я знаю, что нет никакого Темного Попутчика. Это просто способ думать о себе как о хорошем, персонализировать все плохое внутри и сказать «а это не я!». Так вот, на самом деле, никакого Темного Попутчика нет. Это все — я. Различие взрослого человека от ребенка в том и состоит, чтобы принять на себя ответственность. И нет никакой темной стороны, нет Бездны, которая вглядывается в тебя, нет Сатаны в темных уголках сознания, все это — это я.

— Продолжай. — сужает глаза Натсуми: — мне стало интересно.

— Я не знаю лично старого Слепца, руководителя Общества Высшей Истины… и я не могу о нем судить. Пока. Но я могу сказать о себе. Это лицемерно, но я не ищу оправданий. Я могу сделать человеку больно, если считаю, что он заслуживает этого. Я стараюсь не нарушать чужие границы и уже тем более — не испытываю от этого удовлетворение, но возможно когда-нибудь стану другим. И если стану — то попрошу Шизуку снова ударить меня в спину, но на этот раз не полоснуть, а ударить по-настоящему. И не промазать. Я не буду сейчас искать разницы между мной и Слепцом… в чем-то мы можем быть прохожие… во многом. Но у меня есть основание искать справедливости, устанавливать справедливость — и я это сделаю.

— То есть морального обоснования своих действий у тебя нет — подытоживает Натсуми.

— Мне … хм. Сперва хотел сказать, что мне оно и не нужно, но потом понял что совру. Мне оно нужно, и оно у меня есть. Но сейчас слишком долго все это объяснять, если конечно у тебя есть свободное время… но его же у тебя нет? Ты хотела сказать как, а не дискутировать о «праве имею» и «тварь ли я дрожащая»…

— А ты учишься — кивает Натсуми: — верно, мне нет дела до твоих моральных оснований и аргументов почему именно ты. У меня мало времени, но у меня есть способ. И когда я говорила про Слепца и его сексуальные забавы — я не хотела тебя оскорбить. Я лишь указывала на то, что вы похожи — пусть только поверхностно, но похожи. И ничего не притягивает человека лучше, чем общение с подобными себе, верно? Пойми, Слепец оценивает людей иначе, для него все — либо пастыри, либо скот. Либо овцы, либо пастухи. И как только он узнает, что ты — тоже пастух, пастырь стада своего — он тобой заинтересуется. Лично. Вот тогда у тебя и появится шанс…

— И как же именно он узнает, что я — такой же как и он? При том, что я ни черта не пастырь и у меня нет своей секс-секты? — спрашиваю я.

— Очень просто — отвечает мне Натсуми: — станешь таким. А секта у тебя уже есть, нам стоит только расширить ее немного и попросить твою сумасшедшую подружку пропиарить все эти ваши оргии…

— Я против — тут же отвечаю я, уже предчувствуя, куда именно сейчас зайдет разговор: — то есть ты предлагаешь мне прикинуться фальшивым гуру, у которого свое секта из девушек, которых он сексуально эксплуатирует? Ладно я, а о девушках ты подумала? Репутация, карьера…

— Да ты не переживай. Это будет секретная секта — ну, кроме тех, кто не боится высветиться… например та же Бьянка, ее подружка рыжая, наконец я…

— Ты?!

— Мне не так много осталось и вопросы репутации меня не волнуют. От парочки моих фото в интернете ничего кардинально не изменится, скорей умирать я не стану, равно как и не выздоровею… а жаль. Да у вас уже все готово, дай только утечку и слухи сами собой поползут, от тебя ничего и не надо — устроить съемку вашей оргии, половина девушек будет в масках, якобы скрытой камерой… скандал будет ого-го какой! Вся Япония будет на ушах стоять.

— Нет и нет. Даже не мечтай. Должен