Комната понеслась на нее красными и синими огнями. Под щекой лопнувшая коробка извергла хлопья. Алиса подняла раз голову, потом опустила, и вертящаяся темнота накрыла ее.

В закусочной было сумрачно и очень тихо. Муха подобралась к краю винной лужицы, высыхавшей на белом столе. Потыкавшись в разные стороны – не грозит ли откуда опасность, – она неторопливо опустила плоский хоботок в сладкое густое вино.

Серые тучи громоздились – угроза на угрозе, – и синий сумрак окутал землю. В долине Сан-Хуан темная зелень казалась черной, а более светлая зелень травы – стылой, влажно-синей. «Любимая» тяжело катилась по шоссе, и алюминиевая краска на ней отливала зловещим холодом вороненого ствола. В южной стороне черная гряда туч осыпалась бахромой дождя, и занавес его медленно упал.

Автобус подъехал к бензоколонкам перед магазином Брида и остановился: игрушечные боксерские перчатки и детская туфелька мелко и часто качались, как короткие маятники. Хуан продолжал сидеть после того, как автобус остановился. Напоследок он дал газ, прислушался, потом со вздохом повернул ключ, и мотор смолк.

– Долго собираетесь здесь стоять? – спросил Ван Брант.

– Хочу взглянуть на мост, – сказал Хуан.

– Еще цел, – сказал Ван Брант.

– Мы тоже, – ответил Хуан. Он отпер рычагом дверь.

Брид появился из-за сетчатой двери и пошел к автобусу. Он пожал Хуану руку.

– Опоздали немного?

– По-моему, нет, – ответил Хуан, – если у меня часы правильные.

Спустился Прыщ и стал рядом с ними. Он вышел первым, чтобы посмотреть, как слезает блондинка.

– Кока-кола есть? –спросил он.

– Нет, – сказал Брид. – Несколько бутылок пепси. Кока-колы месяц не было. Да – одно и то же. Их не отличишь.

– Как мост? – спросил Хуан.

Мистер Брид покачал головой.

– По-моему, труба дело. Сами взгляните. Хорошего мало.

– Трещин пока нет? – спросил Хуан.

– Может полететь вот так, – сказал Брид и с размаха ударил ладонью о ладонь. – Нагрузка на нем такая, что он плачет, как ребенок. Пошли посмотрим.

Из автобуса вышли мистер Причард с Эрнсстом, за ними Милдред и Камилла и последней – Норма. Камилла была ученая. Прыщ ничего не увидел.

– У них есть пепси-кола, – сказал Прыщ. – Хотите?

Камилла обернулась к Норме. Она начала понимать, чем может быть полезна Норма.

– Хочешь попить? – спросила она.

– Да не откажусь, – сказала Норма.

Прыщ постарался скрыть разочарование. Брид и Хуан шагали по шоссе к реке.

– Хочу поглядеть на мост, – крикнул Хуан через плечо.

Миссис Причард окликнула мужа со ступенек:

– Милый, ты не мог бы принести мне выпить чего-нибудь холодного? Хотя бы воды, если нет ничего другого. И спроси, где у них – ну, знаешь что.

– Это сзади, – сказала Норма.

Бриду тоже хотелось посмотреть на мост, и он пристроился в ногу к Хуану.

– Каждый год жду, что его снесет, – сказал он. – Хоть бы построили такой мост, чтобы я мог спать по ночам, когда идет ливень. А то лежишь в постели, слышишь, как дождь стучит по крыше, и все прислушиваешься, не снесло ли мост. А ведь не знаю даже, какой там будет звук, когда он повалится.

Хуан усмехнулся.

– Это мне знакомо. Помню, в Торреоне – я был тогда мальчишкой. Бывало, слушали ночью, не захлопает ли – значит, не поднимется ли стрельба. Стрельба-то нам даже нравилась, только это всегда значило, что мой папаша ненадолго отлучится. Один раз он отлучился и больше не пришел. Мы, наверно, всегда чувствовали, что так и будет.

– Что с ним стало? – спросил Брид.

– Не знаю. Наверное, попал кому-нибудь на мушку. Не мог усидеть дома, когда стреляли. Без него не могло обойтись. Я думаю, он и не очень интересовался, из-за чего дерутся. А домой всегда приходил с кучей рассказов. Хуан усмехнулся. – Был у него один про Панчо Вилью. Будто бы пришла к Вилье бедная женщина и говорит: «Ты расстрелял моего мужа, а теперь я с ребятами умру с голоду». А у Вильи тогда было много денег. У него были прессы, он сам печатал. Повернулся к казначею и приказал: «Накатай для бедной женщины пять кило бумажек по двадцать песо». Он их даже не считал – сколько у него было. Напечатали, перевязали пачку проволокой, и женщина ушла. И тут один сержант говорит Вилье: «Ошибка получилась, мой генерал. Мужа этой женщины мы не расстреляли. Он напился, и мы посадили его в тюрьму». Тогда Панчо говорит: «Идите и сейчас же расстреляйте. Нельзя же разочаровывать бедную женщину».

Брид сказал:

– Глупость какая-то.

Хуан засмеялся.

– Ну да, как раз это мне и нравится. Эге, речка уже прорывается сзади за фашину.

– Знаю. Я звонил, хотел им сказать, – ответил Брид. Никто не подходит к телефону.

Они вместе взошли на деревянный мост. Ступив на настил, Хуан сразу почувствовал рокочущую вибрацию воды. Мост трясся и вздрагивал. От бревен шло низкое гудение, громче, чем шум воды. Хуан заглянул через край. Бревна нижнего пояса были под водой, река внизу кипела и пенилась. Весь мост содрогался и вздыхал, и тихо, натужно вскрикивали бревна там, где они были схвачены стальными болтами. На глазах у Хуана и Брида, тяжело перекатываясь по течению, приплыл большой старый дуб. Когда он ударил в мост и повернулся, все сооружение застонало, как будто напрягая последние силы. Дуб застрял в затопленных стойках, и под мостом раздался громкий треск. Мужчины сразу сошли на берег.

– Быстро она поднимается? – спросил Хуан.

– За последний час – на четверть метра. Конечно, может теперь пойти на убыль. Может быть, больше уже не поднимется.

Хуан посмотрел сбоку на ферму. Он увидел бурую головку болта над самой поверхностью воды и остановил на ней взгляд.

– Проехать бы я смог, пожалуй, – сказал он. – Можно попробовать с ходу. А можно отправить пассажиров через мост пешком, переехать самому и подобрать их на той стороне. А как второй мост?

– Не знаю. Я звонил туда, хотел узнать, никто не отвечает. А что, если вы переедете, а другой снесло, вернетесь сюда – и этого тоже нет? Вы застрянете в излучине. Пассажиры вам скажут спасибо.

– Они и так мне скажут, – ответил Хуан. – Один там… нет, двое – дадут мне жизни что так, что так. Я уж чувствую. Вы, случаем, не знаете Ван Бранта?

– А-а, старый хрыч! Знаю, как же. Должен мне тридцать семь долларов. Я ему продал семена люцерны, а он говорит – никуда не годятся. Не хочет платить. У него долги по всей округе. Все, что он покупает, никуда не годится. Я ему конфетку не продам в кредит. Скажет, не сладкая. Так он с вами?

– С нами, – сказал Хуан. – И еще один из Чикаго. Шишка из фирмы. Если что-нибудь окажется ему не по вкусу, он мне задаст жару.