Всхлипнула, очень сильно ощущая его вторжение. Приготовилась к его движениям во мне, но он не двигался, чего-то ожидая. Терпеть не было сил. Подалась назад и вперед, двигая попкой, обхватывая стеночками лона его член, действуя инстинктивно, как требовало тело.

Раздался протяжный стон и мужчина, сжав мои бедра, стал дико двигаться, увлекая в ураган наслаждения…

***

Сидели в маленьком уютном ресторанчике, счастливо наблюдая, как Настюша за обе щеки уплетала вкусности после сытного обеда. Малышка с наслаждением поглощала, не переставая задавала вопросы, счастливо вертясь по сторонам. За три часа мы побывали в парке, покатались на всех аттракционах, сходили на детский киносеанс на 45 минут и теперь решили перекусить.

Я была уверена, что Сергей будет наблюдать в стороне, даже не предполагала, что он захочет принимать активное участие, а он удивил. Конечно, Охотник не изменял своей манере поведения, вместе с тем не отпуская нас ни на шаг, предлагая варианты отдыха и оплачивая счета, отчего чувствовала себя неудобно. Но замечание в спокойной манере, что в противном случае никто не сдвинется с места, смогло убедить меня по крайне мере временно принять этот факт.

– А вы муж и жена? – вдруг спросила кучерявая светлая малышка с огромными голубыми глазами, спрашивая не у меня, а у Волкова, с детским нетерпением ожидая ответа, болтая ножками под столом, отчего скатерть с ее стороны постоянно дергалась.

Мужчина посмотрел на меня тяжелым взглядом и, замечая, что я собралась открыть рот, чтобы ответить, уверенно произнес:

– Жених и невеста.

Даже застыла, пытаясь осознать его слова, но как бы ни воспринимала, не понимала их употребления в нашем случае. У девочки засветились глаза, и она тут же захлопала в ладоши, в восхищении восклицая:

– Ура! Ура!

Гневно посмотрела на Волкова, встречая в ответ непробиваемый хищный взгляд. Он прекрасно знал, что я ничего не скажу, да и если что-то выдам, у него имелось свое мнение. Мужчина пронизывал, прожигал, отчего по коже пошла волна мурашек, а кровь по венам побежала с удвоенной силой.

«Как он так на меня влияет?! Почему я так реагирую на него?!»

Перевела взгляд на маленькую принцессу, уже с грустью смотрящую на свой пирог, и нахмурилась резкой перемене ее настроения.

– Малышка, что случилось? – ласково спросила, но она лишь отрицательно покачала головой, а когда я накрыла ее маленькую ручку своей, чувствуя тепло, с отчаяньем прошептала:

– А мне не разрешат посмотреть, да?

Отмечая в ее глазах маленькую надежду и ожидание жестокого «нет», стало тяжело. И зачем Сергей так сказал? Ничего бы не было, если б сказали, что друзья. А теперь малышка верит в ложь, и сейчас я совсем не знаю, что сказать своей светлой девочке.

Когда дело касалось Анастасии, во мне что-то обрывалось. Не могла спокойно реагировать. С каждым днем было тяжелее и невыносимей сознавать, что, возможно, я приду, а ее заберут. Даже не могла себе такое представить. Вернее, могла, но было страшно.

Полгода тому назад подходила к директору, интересуясь о процедуре удочерения, но она лишь покачала головой и утвердительно заявила, что у меня нет шансов. Молодая свободная девушка, студентка без официального заработка. Доход должен быть приличным, и все мои средства на счетах не имели значения. Это не я зарабатывала, а наследство и дивиденды. Я должна работать и обеспечивать нас, чтобы государство было уверено в том, что ребенок в надежных руках и ни в чем не нуждается. Но даже если примут во внимание мое финансовое состояние, и несколько объектов недвижимости, навряд ли позволят удочерить, посчитав, что это временная блажь чувствительной девушки, нерожавшей, без стабильного заработка. Можно попробовать, но вероятность отказа больше восьмидесяти процентов, как мне сказала Андреева Ольга Михайловна.

Прикусила губу и прошептала:

– Настюша.

Не успела сказать, как мой телефон заверещал, выдавая общую мелодию на всех, предупреждая, что мне звонит неизвестный абонент. Улыбнулась прелестной девочке, и проговорила в трубку:

– Да.

– Это Лимикова, воспитатель детского дома, – грубо проговорила женщина, отчего появилось желание положить трубку.

– Добрый день, Вера Петровна, – вежливо проговорила, чувствуя, что неспроста она мне звонит.

– Рита, немедленно везите ребенка в приют. Девочку хочет видеть семейная пара. У них есть направление на посещение ребенка. Первая встреча.

Ничего больше не слышала. В ушах стоял гул и виски сдавливало так, что хотелось закричать. Понимала, что нужно что-то сказать, но не могла. Не могла! Мгновенно стало так невыносимо душно, что стало нечем дышать. Я попыталась сконцентрироваться на белой скатерти, на салфетках, на чем угодно, но не получалось. Все плыло перед глазами, и ничего не понимала.

Видела со стороны, как лишилась сотового телефона, оказавшегося в руках Сергея. Появилось облегчение, но его затмевал страх потерять очень важное для себя. Непрерывно дышала, слыша отдаленно голос Охотника, грубо разговаривавшего с ненавистной женщиной, с удовольствием поделившейся со мной «хорошей» новостью.

Очнулась, когда почувствовала маленькие ладошки на своих щеках. Настя с беспокойством смотрела на меня, поглаживая по щекам, что-то щебеча.

Кивнула, даже не слыша ее, а потом притянула и обняла, чтобы она не беспокоилась, а я немного пришла в себя.

Через некоторое время после того, как Охотник успел вызвать официантку и расплатится, мы направились на выход из ресторана. Шла на ватных ногах, удивляясь, как еще хожу, а не упала. Малышка крепко сжимала мою руку, и это еще больше рвало душу.

В салоне машины было слышно лишь Настеньку, рассказывающую о новоприбывшем мальчике. Витя плохо себя вел со всеми, обижая ребят, а ее защищал, что удивляло малышку. Улыбнулась светлой девочке, попросив рассказать еще что-нибудь, а сама посмотрела вперед в зеркало, встречаясь с темно-голубыми глазами мужчины, прожигающего своим вниманием.

Отвернулась и обняла малышку, обдумывая, что можно сделать в сложившейся ситуации. Я, конечно, Настеньке желала самых лучших родителей, а больше всего себя, поэтому не могла… не могла принять эту информацию и факт, что, вероятно, уже не увижу ее, если семейной паре понравится девочка.

Подъезжая к высокому забору, живот скрутило так, что не могла двигаться. Не хотела выходить, не в состоянии объяснить своего поведения.

Охотник спустил малышку на землю, а потом помог мне, придерживая за талию, вглядываясь в глаза. Не знаю, что в них увидел, но тут же услышала:

– Тебе дорога она?

Кивнула, не сдерживая выступивших слез, и прошептала:

– Я подходила к Андреевой, но… она сказала, что мне не отдадут ее.

– Я могу решить этот вопрос, – отчеканил он строго, даже грубо, наблюдая за моей реакцией.