Еще усилие — и легкое движение переродилось в порыв. Началась контратака.

Он вспомнил, как однажды в молодости наблюдал рождение лавины. Килимон направил в Хаммишан группу жрецов, в которую входил и пятнадцатилетний Шамаш, тогда еще послушник. Пришлось перебираться через горы, их путь пролегал по узкому ущелью. Шамаш вскарабкался на склон, ломая сухие ветки для костра, и вдруг услышал какой-то сухой щелчок с противоположного ската ущелья. Вниз катился, подпрыгивая на неровностях, небольшой, почти круглый камень. Вот он натолкнулся на кучу камней разного размера, — и почти сразу ущелье взорвалось диким грохотом. Вниз неслись камни, валуны, обломки скал, вырванные с корнем деревья.

Именно таким представлялось Шамашу влияние богов на земные дела. Они дали одному камню силу сдвинуть с места гору. Может быть, сейчас Молох использовал его таким же образом. Значит, бог с ними, они победят. Они выиграют битву и войну во славу его величия. Мысль эта опьянила жреца, но в следующий момент он уже позабыл о ней.

Он еще шагал вперед, склонив голову и закрыв глаза, как вдруг люди, в спины которых он упирался, расступились и куда-то исчезли. Шамаш оказался внутри огромного пыльного облака, в гуще битвы.

— Что теперь? — крикнул он. Пепел щекотал горло, вызывал рвоту. Шамаш отступил назад. Контратака развалилась.

— Назад! — раздался крик Надера. — В строй!

Шамаш споткнулся о труп дикаря и чуть не упал. Побежал, надеясь, что выбрал верное направление, и не переставая благодарить Молоха за то, что не встретил живых дикарей.

Из-за тумана перед газами он не сразу заметил, как выскочил из тучи пепла. Воздух очистился, сквозь слезы можно было разглядеть метателей дротиков, выстроившихся в дюжине шагов позади войска. Во всяком случае, Шамашу хотелось верить, что это были именно они.

Жрец в приступе кашля упал на колени. Попытался протереть глаза краем рубахи, но она была спрятана под кожаные доспехи. Рукав же был слишком грязным.

— Держи. — Надер, цветом лица похожий на негра, протянул ему чистую тряпицу. — Протри лицо, святейший.

— Спасибо.

Шамаш усердно принялся оттираться.

— Зря мы поля сожгли, — покачал головой Надер. Голос его звучал хрипло. — Я Дорана предупреждал, но разве он послушает…

Шамаш вернул грязную тряпку Надеру. Тот высморкался в нее и отшвырнул прочь.

Из тучи пыли и пепла появлялись все новые воины, все, как один, чумазые, кашляющие и чихающие.

— Чего мы добились? — спросил Шамаш.

— Убили с десяток, — пожал плечами Надер.

Строй между тем восстанавливался. Потери невелики, и это главное.

— Пойдем, — хлопнул жреца по кожаному плечу Надер.

Строй не успел сомкнуться, как между бойцами вклинилась громадная фигура одинокого дикаря. Перед ним скрестились два копья, но великан смахнул с дороги копейщиков вместе с их оружием. Не было ничего человеческого в этом ревущем существе. Клочковатая шерсть, желтые оскаленные клыки, длинные окровавленные когти. Неожиданно для самого себя Шамаш рванулся навстречу монстру. «Не торопиться, дождаться подходящего момента», — вспоминал он совет Надера.

Дикарь ускорял бег, не замечая устремившегося наперерез мечника.

Сердце Шамаша ликовало от боевого восторга. Через мгновение он станет героем, а через три дня — верховным жрецом Молоха. Даже за вычетом платы Джареду и сборов на содержание войска, он останется в выигрыше. Честь дороже металла. Уважение людей ценнее драгоценностей.

До дикаря всего несколько шагов. Шамаш закрыл глаза, почувствовав на лице жаркое дыхание чудовища, и взмахнул мечом, обхватив рукоять обеими руками.

Сердце его провалилось в желудок, когда он почувствовал, как меч наткнулся на твердую преграду и чуть не выпал из рук. Восторг исчез без следа, осталась только надежда на чудо. Выжить!

Шамаш не успел открыть глаза, как почувствовал, что горло его сжала громадная лапа, а ноги оторвались от земли. В легкие воздух не поступал, но нос наполнился невыносимой вонью. Когда-то в детстве ему пришлось вместе с отцом зарывать дохлую полусгнившую козу — но и тогда он не испытывал большего отвращения. Рвота поднималась по пищеводу, но горло плотно перекрывала непреодолимая преграда.

Шамаш с трудом сообразил, что дикарь держал его за глотку ровно столько, сколько нужно для того, чтобы отшвырнуть прочь с дороги. К счастью, он упал достаточно удачно, отделавшись отбитым задом. Перекатившись по земле, он замер лежа.

— Не ранен, святейший? — деловито осведомился Надер.

— Молох, — прохрипел Шамаш. — Как будто меня разжевали и выплюнули.

Шамаш не любил поминать имени бога всуе, но сейчас был исключительный случай.

— Удрал дикарь.

— Куда?

Надер помог жрецу подняться.

— Похоже, ему не до тебя было. — Надер махнул рукой в сторону города. Дикарь несся к зевакам, столпившимся на окраине города. Люди спешно разбегались в стороны, освобождая проход.

— Не надо глаза закрывать, святейший. — Надер вручил Шамашу меч.

Они вернулись в строй. Дикари напирали, люди падали. Шамаш засомневался: не терял ли он сознания, сам того не заметив? Когда изменился ход битвы?

— Что случилось? Ведь мы побеждали.

— Вот почему нельзя закрывать глаза.

Шамаш покраснел. В бою многое может измениться за несколько мгновений. Убит, споткнулся или упал один боец — и вся линия обороны ослабла. Убит один дикарь — в нужном месте в нужный момент — и вот вся стая уже бежит.

— Это… не из-за меня? — вырвалось у Шамаша.

Надер, казалось, не слушал. Он внимательно смотрел в небо.

— Видел?

Шамаш поднял голову. Небо, солнце, несколько рваных клочков облаков.

— Что?

— Дротики.

— Да?

— Слишком рано.

Шамаш посмотрел на дикарей.

— Почему? Ведь…

— Сначала мы должны атаковать нифилимов.

Шамаш расправил плечи. В этот раз он будет умнее.

— Нет-нет, — удержал его Надер.

— Я в полном порядке. Шишка на лбу, всего-то…

— Вот! — Надер указал пальцем в небо. На этот раз Шамаш тоже заметил дротик. — Найди человека по прозвищу Ячменное Зерно. Он с топором, сразу узнаешь. Скажи ему, что еще слишком рано. Пусть придержит торопливых.

— Так ведь…

— Поторопись.

Шамаш бросился назад, и вот он уже возле метателей дротиков. За его спиной началась контратака. Шамаш пожалел, что ему пришлось покинуть строй.

— Ячменное Зерно! — заорал он, но никто не отозвался. Большинство метателей готовили свои дротики к бою и, прищуриваясь, оценивали обстановку впереди.