Зашелестела трава, и друзья увидели отряд наемников во главе с опционом, спешащий в их сторону.

– Кай Лентул, – представился опцион.

– Вовремя подоспел, опцион, – скривился Макрон. – Вы уклонились от сражения, но по крайней мере можете сейчас принести хоть какую-то пользу. Помогите префекту выбраться из-под проклятой коняги.

Опцион с солдатами, положив на землю копья и щиты, стащили лошадиную тушу с Катона. Префект заскрипел зубами, так как боль пронзила ногу с новой силой.

– Осторожней! – простонал он.

Наконец Катон смог сесть и осмотреть ногу. Медные заклепки на конской сбруе вдавились в тело, оставив глубокие следы под коленом. Кровообращение потихоньку восстанавливалось, но боль не проходила. Проклиная все на свете, Катон с трудом встал на ноги и попробовал сделать шаг, но его повело в сторону. Нога занемела и не хотела слушаться. Макрон вовремя подоспел на помощь и подхватил друга под руку.

– Ну как ты?

– Замечательно, спасибо за заботу, – огрызнулся префект. – Какую еще глупость спросишь?

Макрон, не обращая внимания на грубость, рассматривал ногу друга.

– Надеюсь, перелома нет?

Катон лишь покачал головой и выпрямился, чтобы оглядеть поле боя.

Римляне разбили врага, но победа досталась дорогой ценой. На земле валялись вперемешку трупы людей и лошадей. Требеллий собирал уцелевших воинов своего эскадрона, и Катон прикинул, что в седле осталась едва ли половина солдат, которых он повел в атаку. Остальные были ранены или убиты. Несколько лошадей стояли без всадников и били копытами о землю. Последний замешкавшийся местный воин уже добежал до рощи и скрылся за деревьями. По подсчетам Катона, противник потерял не менее тридцати человек. Наемники ходили по полю битвы и добивали уцелевших врагов. Схватка была быстрой и жестокой, но заставу удалось спасти, а противник получил суровый урок.

Катон вдруг вспомнил, что эскадрон Требеллия потерял боевое знамя, однако гнаться за варварами в лес, чтобы его вернуть, было большой глупостью. Незачем напрасно рисковать жизнями людей. По возвращении в Глевум декуриону придется держать ответ перед командующим. В армии потеря знамени не допускается, и оправдания этому нет, даже если речь идет о самой маленькой боевой единице. Требеллию, по меньшей мере, грозит разжалование в рядовые и всеобщее презрение, и это позорное пятно навеки погубит его репутацию. Но уж лучше так, чем потеря остальных людей при попытке спасти честь эскадрона. Возможно, со временем знамя найдется. Когда римляне разгромят силуров и присоединят их земли к провинции Британия.

– Макрон, прикажи Требеллию отвести людей в форт, пока он еще не успел наделать глупостей.

– Ясно, – кивнул Макрон.

Катон попросил двух наемников помочь ему добраться до ворот форта. Еще два воина несли бесчувственного пленника. Сначала надо привести в порядок больную ногу и дать время раненому прийти в себя, и уж потом выяснить, какую информацию можно от него получить.

Требеллий, отступив на шаг от пленника, вытер о тряпку окровавленный кулак.

– Думаю, теперь он готов ответить на все вопросы.

Катон наблюдал за происходящим, сидя на табурете в офицерской столовой. Легкие раны на ноге промыли и перевязали, но колено, вывихнутое во время короткой схватки с копьеносцем, причиняло сильную боль при ходьбе. Один из наемников соорудил для него нехитрый костыль, чтобы можно было передвигаться, пока не заживет колено. Ходить с костылем было неудобно, но Катон утешал себя надеждой, что через пару дней полностью выздоровеет. Чего нельзя сказать о копьеносце, который сейчас расплачивался за посягательство на жизнь префекта.

Силура раздели до пояса и сковали руки спереди, продев древко копья через сгибы локтей за спиной. К древку привязали веревку, а ее другой конец перекинули через прочную балку в офицерской столовой. Требеллий потянул за веревку, поднимая пленника на ноги, заставляя его встать на носки, а затем закрепил веревку на балке. Потом он стал наносить удары в живот и лицо, не слишком сильно, чтобы не покалечить, однако вполне достаточно, чтобы помучить и запугать. Требеллий рассказал, что учился искусству вести допрос, и, наблюдая за декурионом, Катон пришел к выводу, что тот хорошо освоил ремесло. Макрон сидел за столом рядом, склонившись над миской с дымящейся ячменной похлебкой, и тоже следил за допросом. На столе стоял кувшин с вином, две кружки и миска с похлебкой для Катона, к которой префект даже не прикоснулся.

– Ладно, – откашлялся Катон. – Спроси, откуда пришел его отряд. Хочу знать, где находится их селение.

Требеллий, как умел, перевел вопрос. Силур, подняв глаза на Катона, сплюнул в его сторону кровавую слюну и что-то пробормотал. Требеллий, закинув голову пленника назад, ударил его по лицу.

– Хватит, – остановил его Катон. – Что он сказал?

Требеллий отпустил волосы силура, и его голова бессильно упала на грудь.

– Посылает куда подальше, господин префект. А еще желает нам отыметь друг друга.

Макрон опустил бронзовую ложку и изобразил возмущение.

– Какая непристойность! Надо научить этого варвара выражаться прилично. Игра стоит свеч. Скажи ему, декурион, что, если он не проявит к нам подобающего уважения, я приду и поимею его сестру, и мать, и всех дочерей. И даже проклятых собак, если он не образумится и не начнет говорить дело. – Макрон помахал ложкой. – Давай, переводи!

После короткого разговора с пленным декурион с усмешкой сообщил:

– Он говорит, его собаки не станут иметь с тобой дела, хватит с тебя и свиней.

Макрон молча смотрел на пленного, потом раскатисто захохотал.

– А парень не сдрейфил… пока, – добавил он уже более суровым тоном.

Катон жестом попросил друга замолчать.

– Скажи, так или иначе, ему придется сообщить все, что меня интересует. Он может избавить себя от страданий, или мы продолжим допрос до вечера. А может, и дольше, пока не получим желаемое. Он ничем себя не опозорит, если сообщит нам нужные сведения и спасет себя от ненужной боли.

Требеллий перевел слова префекта, подкрепив их очередным ударом в живот. Силур застонал, но, стиснув зубы, не произнес ни слова. Катон приказал Требеллию продолжить допрос, и декурион постарался на славу, нанося поочередно удары в живот, в голову и под ребра. Силур держался стойко и лишь стонал от боли и прерывисто дышал. Украшенная синими татуировками грудь то судорожно вздымалась, то опускалась.

– Нет, так мы ничего не добьемся, – решил, наконец, Катон. – Надо избрать другой путь. Декурион, опусти пленника вниз и принеси воды и хлеба.

– А может, приложить к заднице раскаленное железо? Я мигом устрою. Очень действенный метод развязать язык, – предложил Требеллий, вытирая вспотевший лоб.