Так, водка… да на фиг водка! Не, ну вот этой, по пятьсот возьму пару. А остальное – вот коньяк хороший… о, вискарь… ох, обалдеть… может, и тут спереть, как в «Ленте»?.. Не, тут чревато. Ладно, пузырь один. Водку дорогую не надо, подешевле. Три. Во, вот так. О, еще шампуни возьму – завтра ж к Ирке идти, надо козу порадовать. Пусть бухнет – меньше кобениться будет. Хотя кобениться – не кобениться… какая разница! Ладно, возьму – заставлю выжрать: повеселее будет. На кассе набрал «Ред-Булла» – с водярой мешать отменный ерш – и вспомнил, что надо батареек, – набрал всяких. Быстро пробился и немного припух от счета – похоже, цены-то подняли… и когда успели? Вытолкал тележку за линию, распихал все по сумке – лучше это сделать здесь, на свету и в безопасности. Подхватив сумку, пошел к выходу, спохватился и подошел к охраннику:

– Слышь, это. У вас там, где салаты раздают, – девка мертвая стоит.

– Че, савсэм мертвая? – как-то прифигевши спросил охранник. Такое впечатление, он думал совсем о другом, весь был словно в ожидании чего-то, а я его отвлекал.

– Не совсем. Умерла и ожила, стоит дохлая и пялится.

– А-а-а-а… панятна, – ответил страж и вновь полностью потерял ко мне интерес.

Чет я не понимаю… они тут такие толковые, вон как все организовали… а тут мертвяк в зале… она ж там всех распугает, покупателей не будет – и их взгреют… Или – этот филонит? Да фиг с ним, его дела…

Двигаясь к выходу, услышал, как скандалит у касс та самая стервозная тетка, чего-то требуя. Стоящие рядом два охранника объясняли ей, что «да, умэр… прямо умэр и ожыл… прышлось стрэлят… да был он укушаный, был ужэ… как нэ был? был!.. да, мамой киланус, был, ма-а-а-а-аленкий такой ранка… а потом умэр… да пойдемте, пасмотрыте самы…» – и тетка, размахивая руками и возмущаясь, побежала в глубь зала, а охранники следом. Чет, видно, нехорошо с тем мужиком… эх, верно, неосторожно где-то…

Вышел в темноту, настороженно держа биту наготове. Осмотрелся. О, вон у микроавтобуса мельтешат люди – видно толстяка. Грузят, похоже. Рядом еще стоит джипарик какой-то, туда тоже грузят. Видно, подъехал его «Сема».

Уже готов шагнуть к ним, но тут внимание привлекает темная фигура на краю парковки. Присмотревшись, понимаю – один из охранников. Только с ним что-то не в порядке. Стоит, держась обеими руками за ограждение, согнулся… словно с перепою. О, вообще присел на корточки, держась руками же… Да он, похоже, тоже на издыхании! Опа, а это уже интереснее. Вдруг у него пистолет? Это же не какое-то ружье!

Опасливо оглянувшись, поставил сумку на землю и перехватил биту поудобнее. Ну-ка… никого?.. Никого.

Подбежав к охраннику, сзади вполсилы бью его по голове. Вскрикнув, он разжимает руки и, обмякнув, валится назад, мне под ноги. Есть! Быстро обшариваю его… Фак, голяк! Просто ничего. Только здоровенная рация… Ну хоть что-то… Так… «Моторола». Сойдет. Рация вдруг захрипела, позвав Рустама. Наугад нашел выключатель и вырубил. Надо валить – пока никто не видел, можно списать, что этот «Рустам» сам откинулся… а он, наверное, уже не очнется. И ничего не скажет. Да и что он может сказать? Сунул рацию в сумку, подхватил лямки и двинул к машинам.

Офигевая от своей безнаказанности.

Похоже, я выбрал правильную линию – сейчас надо брать от жизни все, до чего дотянешься. И уж я постараюсь дотянуться.

Подошел не торопясь – сначала настороженно взяли на прицел, потом узнали, поприветствовали. Кроме того мальца с автоматом еще грузит в джипарик сумки похожий на толстяка лицом, но не такой полный, коренастый мужичок, ему помогает симпатичная брюнетка. Оба вооружены – мужичок с короткой двустволкой, у барышни на поясе маленькая квадратная кобура с торчащей рукояткой. Закинул сумку в «форд», подошел к закончившему грузиться в свой «амбар» толстяку. Да, ну у него и ведро! А внутри просто склад – похоже, стеллаж привернут. Н-да… Так себя не любить – на таком ездить…

Завожу разговор про оружие, рассказав про мужика и охрану.

Толстяк говорит, что, похоже, охрана тут собирает своих, грузится и скоро свалит… Я не соглашаюсь: они же порядок поддерживают! Но барышня подтверждает – охрана всех выгнала со склада, никого не пускает, работают на кассах сейчас все «свои», про руководство не из «них» вообще не слышно, никого нет. И несколько фур с разгрузки не отпустили – и вроде бы загружают опять.

Однако, дела…

– Все, Гоша, мы – рэди! – говорит подошедший маленький, как я понял – Сема.

– Семен Семеныч, – пародирует кино толстяк, – ну сколько раз просил не говорить по-собачьи!

И оба ржут. Потом начинают обсуждать, как им выехать, притом толстяк напирает, что он загружен прилично и надо бы по дороге. Семен Семеныч ратует, что «знает дорожку, ну если что – вытащим… а так там пробки!».

– Да, конечно! Это ты полноприводный… урвал, жук!

– О, машина – звЭр!

Обращаю внимание – да, хорошая тачка. Корейский паркетничек. У батьки такой. При воспоминании об отце внутри что-то дернулось. Ладно-ладно… жизнь теперь другая, нечего… Мне вот тоже пора подумать о нормальных колесах, а то на убогом «форде»… а еще этот Михалыч – «жигули», «жигули»!.. Гы. Хозяева жизни на жигах не ездят. А я хочу стать хозяином новой жизни. Еще, может, и Артура переплюну.

– Хорошая тачка. А где достали, если не секрет? – говорю я, подойдя к джипчику.

– Да не секрет… У дома недалеко, на парковке заметил… У тэ-цэ, на Пионерке…

– На Пионерке? – на автомате спрашиваю я… а сам тупо пялюсь на номер… че-то… «628 МТ»… где-то я его уже…

– Да, подъехал, смотрю – стоит, красавец. А водила внутри. Зомби. Не совсем простой. У машины несколько еще лежало, но упокоенные, с разбитыми бо́шками. А у мужика в ногах балонник такой, телескопический, валялся, тоже весь в кровище. Видно, он кого-то искал в тэ-цэ, внутри – наверное, родню. Руки у него все искусаны были. Он еще – прикинь – себе в рот какие-то бумаги трубкой свернул и галстуком на затылок привязал, как кляп, а руки багажным жгутом резиновым стянул. Я просто дверь открыл – он и выпал. Ну я и упокоил, из ружья. Молодец, мужик. Жаль, похоже, не нашел, кого искал. Или поздно нашел. Телефон еще на поясе все надрывался…

Я слышу его как сквозь вату… как издалека. Но слышу и понимаю каждое слово. Не отрываясь смотрю на водительское место, представляя…

– Э-э-э-э! Паря! Ты чего?! Э-э-э-э! – Семен Семеныч попятился, загораживаясь ружьем. Остальные моментально отреагировали, малец наставил на меня автомат, щелкнув чем-то, девушка выхватила несуразный пистолет… А мне было по фиг, я все смотрел. Семен Семеныч вдруг тихо выдохнул: – Ох ты, господи…

– Тихо все! Сема, что такое? – осадил толстяк.

– Гоша… тут… Ой, блин… паря, ты не думай, чем хошь клянусь – так все и было… Он уже мертвый был, обратился уже…

– Опа, Сема, это ты ж что… Ох ты…

А я все смотрю на водительское сиденье. Кожа уже сильно потерта: сколько лет уже… Вон на подголовнике заклеенная рваная дыра – везли знакомых с дачи, кот вырвался из корзины. Как во сне, подхожу к открытой дверце, смотрю… Глажу рукой по сиденью…