Потом было долгое разбирательство, проведенное в закрытом режиме. Энерийцы не хотели афишировать, что один из них опустился до принуждения. Они считали, что невероятно хороши, чтобы уговорить партнера на что угодно без давления. Иераклионцу удалось доказать, что было совершено насилие. И бывший любовник, и отец Лилы остались весьма недовольны. Первый даже получил небольшой тюремный срок и штраф. Второй — так и остался безнаказанным.

Если у русалок за насилие полагалась уголовная ответственность, у людей все было мутно, и доказать что-либо не представлялось возможным.

Теперь я знаю, почему Лир ничего мне не сказал. Лила взяла с него и Стена слово, что они никому не расскажут подробности ее развода.

После разбирательств Лиле некуда было идти, и она осталась в доме «спрута». Вскоре подошло время подпитки. И девушка решила, что сможет помочь. Но ничего не вышло. Лир тянул тепло из целительницы быстрее, чем из обычных девушек.

Неожиданная храбрость брюнетки удивила. Благодаря Лиле я примерно представляла, как происходит подпитка — тесный телесный контакт обязателен. Как она смогла после насилия? И почему тогда не подпускает к себе Стена?

Все оказалось намного проще. Покраснев, как помидор, Лила пояснила, что ей с Лиром не требовался контакт, достаточно было взяться за руки, как при исцелении.

Ну что, фронт работ с Лилой я определила, осталось вытащить из безумной ярости Лира, и мой лимит добрых дел на сегодня будет исчерпан.

— Вернулись! — сообщила брюнетка, следившая из открытого окна за входом.

Я подошла к ней и высунулась наружу. Стен приветливо и вымученно улыбнулся нам обеим. Исцарапанный, с заплывшим глазом, он обеспокоенно покосился на закрывшуюся за братом дверь.

— Стен, Марина собирается подпитать Лира.

— Ты уверена? — озабоченно нахмурился избранник.

— Нет, — ответила я. — Но у нас больше нет вариантов. Если вдруг с вами что-то начнет происходить, прекращаете нашу… подкормку, ладно? — Вспомнила о том, что Лир боялся навредить нашей с ребятами связи.

Стен кивнул. Лила порывисто обняла меня за плечи и шепнула в ухо:

— Помоги ему, пожалуйста!

В комнате Лира царил полумрак. Светильники иераклионец погасил, оставил один у двери.

Лир стоял спиной ко мне и, опираясь о подоконник когтистыми руками, вглядывался в медленно нарастающий вокруг города магический заслон. Голубые огоньки на черной коже мигали, как сумасшедшие, намечая контуры изменившегося тела. Острый гребень вдоль позвоночника, напоминающий плавники, выступы на предплечьях, сверкающая чешуя на висках, изогнутые крючья на щупальцах.

Это же, наверное, больно?

Я быстро подошла к «спруту», дотронулась до его руки пальцами. Кожа обжигающе холодная! В ответ на легкое прикосновение послышался тихий рык и тяжелый вздох: «Уходи! Я справлюсь».

Врет. Я же вижу, как ему плохо. С таким остервенением когти в стену от спокойствия не вонзают. Отрицательно покачала головой, решительно положила на плечо Лира ладонь. «Тебе нужно…» — «Откуда ты знаешь?!»

В один миг я оказалась прижатой к стене. Синие глаза мерцали в темноте, голубые огоньки позволяли рассмотреть хищную усмешку на губах мужчины.

— Боишься? — вкрадчиво спросил иераклионец, в голосе которого клокотала ярость.

— Нет.

Я вложила свои запястья в его ладони.

— Ты вернул монстров в разлом?

— Да!

— Тогда иди сюда… тебе это нужно. Давай же, пока я не передумала!

— Прости… — сипло прошептал Лир, почти впечатывая меня спиной в стену.

Мои руки оказались задраны над головой. Вначале платье, а потом и белье кучкой рваного тряпья соскользнули к ногам. Запоздало проснувшийся страх заставил сопротивляться.

— Не сопротивляйся, иначе я могу навредить! — Иераклионец прислонился к моему лбу своим, взгляд ярко-синих глаз завораживал, подчинял.

Прикосновения из ледяных становились обжигающими. Они вытягивали тепло, заставляя дрожать от холода. В них не было никакого чувственного подтекста. Меня использовали в качестве источника тепла. Обогревателя, батареи! Печки!

Холод проникал под кожу, мышцы дрожали, зубы выбивали дробь. В ушах шумело, лицо Лира расплывалось. А он продолжал тянуть тепло. В его синих глазах было столько муки, смешанной со злостью…

Я вяло шевельнулась, почувствовав, что кожа Лира стала чуть теплее, болезненный холод отступил.

— Сейчас… еще немного…

На скулах «спрута» выступили желваки. Стиснув зубы, он отодвинулся от меня. Не выпуская моих рук, не дал сползти на пол. Медленно вернул себе человеческий облик.

Я вяло подумала, что обнаженный мужчина отлично сложен, и поза у нас очень двусмысленная. Наверное, покраснела, если бы могла, меня бил озноб.

Лир подхватил меня на руки, отнес на широкую круглую кровать у окна, за которым в свете луны серебрилась морская гладь. Пока он укутывал меня в одеяло, казалось, ему вообще все равно, что перед ним обнаженная девушка.

— Потерпи немного. Я позову Лилу.

— Быстрее, — просипела я, на большее сил не осталось. Лежа под толстым одеялом, дрожала, борясь с желанием свернуться калачиком и уснуть.

Лила не стала вынимать меня из мягкого кокона. Наоборот, укрыла парой одеял сверху. Взяв мою руку, она закрыла глаза, и стало немного легче.

Меня по-прежнему трясло от холода, но дрожь стала мельче, и желание спать пропало.

— Дальше я сам! — Лир, одетый в свободные штаны и белую рубашку, выпроводил Лилу.

Судя по ее удивленному взгляду, это было не в его правилах.

Лир укутал меня еще в несколько одеял, подложил под голову пару подушек. Вручил большую кружку с горячим чаем и уселся на краю кровати.

Две попытки удержать в трясущихся руках питье чуть не закончились ожогом. Иераклионец молча отобрал кружку и, подложив под мою голову руку, начал поить.

Иллир

Чудесный вечер, начавшийся с весьма неприятного разговора об особенностях моей расы, закончился катастрофой. Впервые из Туманных Вод прорвались сразу три пробудившихся.

Справиться с монстрами я смог лишь чудом. Понимая, что привычные способы контроля не работают, решился на безумство. Слился с сознанием чудовищ и сам управлял их движениями. Омерзительное чувство — словно твой разум разделяется на несколько частей. Ты видишь одно и то же место с разных ракурсов. Слышишь какофонию звуков — у монстров отличный слух. Ярость и злость тоже разбиваются на фрагменты. Кажется, еще немного, и ты навсегда останешься таким, состоящим из кусков.

Именно это и разозлило меня настолько, что мои чары вырвались из-под контроля и ринулись не только на пробудившихся, но и на город. В себя я пришел от взгляда Марины. Буквально кожей почувствовал ее страх… но боялась она не меня, а за меня. Искренне, всем сердцем. Без тени сомнения. А ведь даже Лила в глубине души никогда не забывала, кто я, хотя считала меня своим старшим братом и по-своему любила. Стен не в счет — он знает меня с рождения, я для него — часть его самого.