Работа по этому направлению снова пошла ни шатко ни валко. Но у Вангера осталось какое-то недоброе ощущение, что все, кто должен бояться таких мероприятий, оказались просто предупреждены. Значит, все-таки крот?

Но все их с Бергманом попытки выявить предателя ничего не дали. Они попытались подбросить ложную информацию разным группам, чтобы понять, из какой идет утечка, и уже потом разбираться внутри группы. Никто не отреагировал, словно и об этом тоже знали.

– Получается, что крот кто-то из нас двоих, – посмеялся Вангер.

Бергман кивнул:

– Угу, или жучок подсадили прямо мне в голову.

– А может, эта информация просто не касается нужной темы, потому и интерес к ней не проявлен.

– Нужно выманить крота чем-то серьезным, связанным именно с бандой.

– На живца?

– Придется… подумай над этим.

Конечно, Вангеру совсем не хотелось заниматься еще и этими проблемами, он не понимал Бергмана, почему бы ни поручить все службе внутренней безопасности?

Вангер отправил Фриду с Кевином на место работы Кайсы и Бригитты. Если это траффикинг, то корни нужно искать там. К тому же он надеялся, что в миграционной службе могут что-то знать о старшей сестре Кайсы, которую никак не удавалось найти в Стокгольме.

В миграционной службе дали справку, что родители Кайсы живут в Бодене (в чем Вангер давно убедился сам), а у Бригитты – где-то в Норвегии, но адрес неизвестен, потому что указанный устарел. Повода проверять девушек не было, потому верили тому, что сказано. Их социальные карточки и страховки в порядке, работали хорошо, если отпрашивались, то с лихвой потом отрабатывали пропущенные часы. Ни с кем не конфликтовали, к подопечным относились спокойно и сдержанно.

Сотрудницы миграционной службы были приветливы, но не слишком любопытны, даже о трагедии своих коллег расспрашивали сдержанно, то ли привыкли к человеческим трагедиям, то ли приучены не говорить лишнего.

Чем конкретно занимались Стринберг и Ларсен? Бригитта Ларсен больше сидела на статистике и обработке данных с мест, а Кайса Стринберг частенько отвозила подопечных на места их расселения.

– Знаете в чем главная проблема иммигрантов? – Пожилая сотрудница подняла на Фриду усталые глаза. Девушке стало даже немного совестно, словно она отрывала серьезного человека от дела из простого любопытства.

– В незнании языка?

– Нет, в желании жить только в крупных городах – Стокгольме, Гетеборге, Мальме… Никто не хочет ехать на север, а если и едут, то очень скоро сбегают оттуда, даже не получая пособия.

– И куда они деваются?

– Вместо Шелефтео или Стурумана отправляются в Данию, а там по всему Евросоюзу. Лови их потом…

– На что же они там живут?

– Многие проституцией, – вздохнула сотрудница. – Мы их для того и стараемся определить в маленькие города, чтобы следить было проще, но не сидеть же с каждой по году, устраиваем на работу, помогаем снять жилье, а проходит месяц – ни девушки, ни ее следов. От работодателей ответ: уехала, комната закрыта…

Фрида усомнилась:

– Неужели в Стурумане так много незанятых рабочих мест, что туда нужно возить девушек, не знающих языка и не имеющих никакой профессии?

– Не в сам Стуруман, или Лулео, или куда-то еще, а в коммуны в их окрестностях, где нужна рабочая сила. Но наши красавицы явно предпочитают зарабатывать своим телом. Оставлять таких в Стокгольме и вовсе нельзя.

– Много у вас исчезнувших девушек?

– Да нет, что вы! Редко бывает.

Фрида пыталась понять, что именно беспокоит ее в услышанном. Это не секрет, что иммигранты, особенно из Африки или Азии, привыкшие к теплу, вовсе не желают трудиться в северных районах, парламентарии даже предложили не выплачивать тем, кто не едет по направлению миграционной службы, подъемные. Это справедливо, потому что Стокгольм не резиновый, с другой стороны, как заставить человека, привыкшего видеть солнце над головой круглый год, поселиться там, где такового не бывает по полгода?

Но Фриду беспокоили не проблемы миграционной службы или трудоустройства мигрантов, она нутром чувствовала, что в этой информации скрыта разгадка многих странностей в делах о повешении.

– Мы могли бы получить перечень дел, которыми в последние полгода занимались Кайса и Бригитта?

– Да, конечно, – снова устало вздохнула инспектор.

Договорились, что список пришлют сегодня же на адрес Фриды. Ей не хотелось стоять над душой у человека, которому явно некогда, да и просто просмотреть этот список может оказаться мало, в него нужно вчитаться, чтобы понять, что именно сходится в работе Кайсы и Бригитты.

Неужели все-таки траффикинг? Речь все время шла о девушках, сотрудница не говорила «семьи», «женщины» и даже «мужчины», только «девушки». Девушки, которых увозили куда-то на север работать, но которые из-за холодов и отсутствия солнечного света все бросали и исчезали в неизвестном направлении, отказываясь даже от социального пособия. Прозвучало даже «предпочитают зарабатывать своим телом». Предпочитают или их заставляют?

Что могут сотрудники миграционной службы? Только создать человеку условия, нормальные, даже хорошие, но такие, при которых нужно жить не в Стокгольме и работать не проституткой. Следить пожизненно за каждой красивой девушкой, которая пересекла границу Швеции и даже получила першуннуммер невозможно, тогда половину граждан страны нужно бы переводить на работу с иммигрантами, приходится полагаться на их сознательность и желание жить сознательно, как сами шведы.

Но надежда не слишком крепка, потому что к красивой девушке тут же подкатывают те, для кого закон о запрете покупки сексуальных услуг и сводничестве не страшен. Посулами, подарками и обманом наверняка можно заполучить такую девушку в свои сети. А если она еще и пробовала подобное у себя в стране?..

Фрида вдруг поняла, в чем фишка. В миграционной службе работают честные и отзывчивые люди, но кто сказал, что туда, как и в полицию, и в любую другую службу, не могли затесаться оборотни? В миграционной службе ценная информация: молодые девушки, которых нужно устроить работать и жить. Есть те, кто за такую информацию хорошо заплатит.

Теперь становилось ясно, почему при в общем-то равной зарплате Бригитта жила куда лучше, чем Кайса. Бригитта владела информацией, а Кайса, видно, была только на подхвате.

Вангер, выслушав соображения Фриды, кивнул:

– Молодец, думаю, ты права.

Итак, Бригитта торговала информацией, следовательно, были те, кто за нее платил. А отпечатки ее пальцев на стекле машины, привезшей замученных девушек на берег, доходчиво объясняли, какого рода покупатели этой информации.

Дело принимало очень серьезный оборот. Это уже не один маньяк, а налаженный траффикинг. Удивительно, но люди куда больше боятся маньяков-одиночек, чем вот такие преступные группы. А зря, потому что маньяк рано или поздно попадается, и число его жертв не столь велико, а организованная преступность словно гидра со многими головами, отрубишь одну, взамен вырастают несколько новых. И преступления их, совершенные в куда большем количестве, лучше скрыты.