Что я могла ответить? Только молча отправиться в ванную. Причём в его ванную – она была гораздо ближе, чем моя.

* * *

– Хватит дуться! – весело воскликнул Джер уже раз пятый за последние полчаса.

Я опять промолчала и даже глаз не открыла, продолжая сидеть, подставляя лицо, шею и всё, что ниже, самому полезному с точки зрения загара утреннему солнышку. Общаться с дикарём не собиралась, твёрдо решив – говорить буду только по делу и в строгом соответствии с этикетом!

– У тебя щёчки круглые, словно ты сразу два яблока разжевать пытаешься, – продолжил провоцировать принц. Его слова сопровождались мерным бряцаньем, на которое я внимания тоже уже не обращала.

Едва ступив на тренировочную площадку, Джервальт тут же услал на её противоположный конец пятёрку своих друзей, усадил меня на бревно, предварительно отобрав мантию, и принялся терзать какую-то крестообразную штуковину, увешанную с двух сторон стальными дисками.

Смотреть на это бессмысленное занятие желания не было. А если учесть, что для пыток железяки дикарь разделся по пояс…

В общем, глаза я закрыла не просто так. Только вот избавиться от видения перекатывающихся под загорелой кожей мышц всё равно не получалось. И даже злость не помогала. Да и утихла она давно.

Ведь если смотреть объективно, я пыталась смухлевать, обойти добровольно данное обещание. А Джер, хоть и напугал меня несколько раз, но помог добыть опасное письмо и даже не заставил шастать в неприличном платье по дворцу. Ну, то есть заставил, но велел прикрыть безобразие мантией. И даже свите своей таращиться на меня не позволил, заявив, что делиться вдохновением не собирается.

Словом, я уже почти решила простить его высочеству уничтоженную сорочку, но это нисколько не мешало мне обиженно сопеть и игнорировать все его попытки завязать беседу.

Нельзя так вот сразу прощать обиду! Нужно дать обидчику возможность понять, прочувствовать, осознать, раскаяться… Да и зачем нам общаться? Лично мне и так хорошо!

Утреннее солнышко ласково грело веки, лёгкий ветерок слегка шевелил выбившиеся из причёски прядки, где-то неподалёку чирикали птички, и даже равномерное бряцанье железа вносило некоторую изюминку в окружающую меня гармонию.

В какой-то момент я почти забыла о причинах своего пребывания в закрытом дворике и так расслабилась, что, услышав «Надень мантию!», не сразу сообразила, что это приказ. Более того, приказ, имеющий веские основания. А когда поняла, было уже поздно.

– Доброе утро, ваше высочество! – проскрежетал слева знакомый голос.

Я вздрогнула, так резко вырванная из умиротворённого настроения, что чуть не слетела с бревна, приспособленного под лавку.

– Доброе утро, леди! – отозвался Джервальт.

И я, похолодев, повернулась.

– Доброе утро! – прошелестели две из трёх подкравшихся со спины дам. Баронесса Риглтон и виконтесса Майтен – ближайшие подруги тётки Иофании.

Сама Кровососка возвышалась между ними и очень, очень ласково смотрела на меня:

– С-с-сандра, какая неожиданная встреча! – радостно воскликнула она.

– Доброе утро! – выдавила я, жалко улыбнувшись.

– Мм-м… – Родственница скользнула нарочито-пристальным взглядом по моей груди, и её улыбка стала ещё более зловещей. – Доброе-доброе, – повторила она таким тоном, что кровь в венах похолодела.

И уже Джервальту, с вежливым реверансом:

– Ваше высочество, позвольте украсть вашего личного почётного секретаря на пару минут?

Всё. Это конец. Иофания сейчас заплюёт ядом, а потом сожрёт и косточек не оставит!

– Кого на пару минут? Леди Алессандру? – переспросил Джер с таким видом, будто тут целая толпа девиц и он действительно не сразу сообразил, о ком речь. – Нет!

Кровососка встрепенулась, вытянула тощую шею и, кажется, не поняла.

– Не позволю, – милостиво пояснил наследник, озаряя мир новой широченной улыбкой.

Теперь до тётки дошло, и показное благодушие с морщинистого лица сдуло. Иофания уставилась возмущённо – ведь принц, по сути, нарушил этикет и вообще повёл себя хамски. То есть как обычно, но Кровососка-то к принцевым повадкам не привыкла, в отличие от меня.

– Ваше высочество, боюсь, вы не понима… – собравшись с силами, начала она.

Джервальт перебил:

– Не бойтесь, леди. Я как раз понимаю, зато вы не очень. Леди Алессандра на службе, и она мне сейчас нужна.

Зачем полуголому детине может понадобиться девица в неприличном платье, ситуация умалчивала, однако смущённо покраснеть это не помешало.

– Ваше высочество, дело в том, что леди Алесса…

– Леди на службе, – повторил Джер уже строго. – Хотите пообщаться, приходите, когда у неё будет свободное время или выходной.

– И когда же настанет этот чудный момент? – змеёй прошипела тётка.

А я встрепенулась – меня тема тоже интересовала!

Джер нахмурился, пытаясь то ли сообразить, то ли вспомнить моё расписание. В итоге сказал:

– Не скоро. Думаю, через год-два.

Я аж подпрыгнула от возмущения, Иофания с подружками – тоже. И хотя его высочество точно шутил, а ещё защищал меня от Кровососки, захотелось одёрнуть, напомнив: я секретарь, а не раба!

Но я, конечно, смолчала. А через пару секунд взяла себя в руки и, невзирая на холодящий страх перед родственницей, изобразила беззаботную улыбку. Осторожно соскользнув с бревна, присела перед Джервальтом в реверансе и сказала:

– Ваше высочество, мы с тётушкой отойдём всего на минуточку. Буквально два слова…

Дикарь посмотрел удивлённо – мол, Алька, ты серьёзно? И тут же поморщился, явно разочарованный тем, что не оценила его попытку оградить меня от светской хищницы.

Но я действительно не могла воспользоваться щедростью Джервальта – зная тётку, бегать от неё бесполезно, только разозлится сильнее. Гораздо разумнее поговорить и покаяться сразу. Особенно с учётом того, что сейчас она зла на принца, а значит, есть вероятность, что будет добрее ко мне.

Поджав губы, я бросила беспомощный взгляд на лежавшую в отдалении мантию и отправилась как была, то есть в платье. Оставив баронессу с виконтессой на том же месте, мы с Иофанией чинно удалились шагов на двадцать, а потом я услышала злобное:

– Ты что творишь?!

Увы, надежды не оправдались, злость на Джера отношение ко мне не смягчила. В шипении Кровососки было столько чувства, столько экспрессии, что я невольно начала выстраивать силовой блок и на всякий случай отодвинулась от её украшенной магическим камнем клюки.

– Ты что творишь, я спрашиваю? – продолжила тётка. – Что за развратный вид? Что ты себе позволяешь?!

Я почувствовала, как запылали уши, как тот же пожар охватил щёки и плавно перетёк на шею.