На территории бывшего Союза группу Графа удалось проследить лишь до аэропорта, откуда сам отставной майор и его ближайший помощник со странным и зловещим прозвищем Гроб с интервалом в четыре часа вылетели в Софию. Чуть позже удалось выяснить, что бывший сотрудник лаборатории по кличке Трубач отправился в том же направлении поездом, а его коллега Шкипер поехал эконом-классом, заняв место в туристическом автобусе. Куда они держат путь, оставалось только гадать; конечным пунктом их назначения могла стать любая точка на карте полушарий. Но тот факт, что для начала все они купили билеты в Болгарию, немного обнадеживал: если бы покупатель ждал их в Германии или Италии, такой стреляный воробей, как Граф, наверное, позаботился бы о том, чтобы выбрать для членов своей группы более разнообразные маршруты.

Впрочем, толку от этих соображений было чуть: Болгария – не самая маленькая страна, а Граф и его коллеги, естественно, не удосужились поставить родное консульство в известность о том, в каком именно отеле остановились. Да что отель! Глеб не мог даже с чистой совестью утверждать, что они до сих пор находятся в Болгарии, и испытывал по этому поводу сильнейшее раздражение: вот уж действительно, пойди туда – не знаю куда!

Он и сам толком не знал, каким ветром его занесло в крошечное местечко под названием Рупите. Здесь доживала свои дни прославленная на весь мир ясновидящая; так, может быть, в том, что на автовокзале в Софии он купил билет именно сюда, была хоть какая-то логика? В конце концов, людям, которые посвятили свою жизнь изучению паранормальных явлений, было бы грешно, посетив Болгарию, даже не попытаться увидеться с бабкой Вангой…

Сделав еще один маленький глоток из чашки, Глеб подумал: «И это логика? Притягивание фактов за уши – вот что это такое. Они ведь не отдыхать сюда приехали и даже не изучать феномен болгарской ясновидицы, а торговать стратегическими секретами. Любопытно, что такого они отыскали в этой своей шарашке, за что западные разведки готовы заплатить приличные деньги?»

В сущности, это было уже неважно. По-настоящему Глеба интересовало другое: что ему теперь делать? Поиски явно зашли в тупик, из чего следовало, что ищейки из него не получилось. И что теперь? Вернуться в Москву и расписаться в своей несостоятельности перед теми, кто его сюда отправил? Ну и шлепнут на месте, как комара. На что им сдался такой агент? А то, что сами они на месте Глеба вряд ли оказались бы удачливей и состоятельней, никого не волнует. Они всеми правдами и неправдами добились права отдавать приказы и выносить приговоры и теперь ни за что не уступят этого права никому, пока живы. Убрать их нереально, убедить в своей правоте и невиновности – тоже. Так что же остается?

Глеб повернул голову направо. Взгляд его при этом уперся в стену кафе, но это не имело значения: он смотрел не на стену и вообще не на что-то конкретное, а просто на юг. Строго на юг, туда, где лежала, разомлев под жарким солнцем, омываемая ласковыми волнами Средиземного моря, овеянная древними мифами земля Греции. Точнее, омывалась она волнами сразу трех морей – Средиземного, Ионического и Эгейского, но это уже были детали. Главное, что там его не найдут, а если и найдут, то далеко не сразу…

«Денег нет, – подумал он лениво, вытряхивая из пачки сигарету. – Денег нет, и взять их негде, разве что заняться разбоем на дороге. А что? Пистолет есть, патронов хватает, да и стрелять, наверное, не придется: девяносто процентов людей автоматически приходят в почти гипнотическое состояние полной покорности, просто увидев дуло пистолета. И редко, очень редко кому придет в голову поинтересоваться, заряжено ли оружие, которым его пугают…»

И все-таки как его занесло именно сюда? Почему? Неужто только потому, что отсюда рукой подать до греческой границы? Или потому, что тут день за днем собираются целые толпы желающих побывать у пророчицы и еще одно новое лицо не привлечет ничьего внимания? Странно. Ведь о побеге он задумался только что, а сюда его привели какие-то другие соображения. Вспомнить бы только какие…

Глеб лукавил перед самим собой. Никаких особенных соображений не было, он просто приехал на автовокзал и купил билет до Рупите. В тот момент, помнится, в голове у него не было никаких вопросов – он просто знал, что поступает правильно. А теперь, когда он приземлился вот на этом плетеном стуле в уютном, хотя и грязноватом кафе, вопросы сразу возникли – много вопросов, и ни на один из них Глеб не находил ответа.

– Я бы тоже хотела знать свое будущее, – говорила между тем юная панкушка, залихватски затягиваясь сигаретой.

– Зачем? – спросила ее одетая в черное собеседница.

– Как «зачем»? Интересно! – с вызовом ответила девушка. – Ты-то сама, говорят, дом бабы Ванги стороной не обходила!

– Зашла однажды, – согласилась женщина.

– И что?

– Все сбылось, как она говорила. Двадцать лет замуж выйти не могу, детей нет, родители умерли… Живу одна. Думаешь, мне легче оттого, что я все это знала наперед? Много ли толку видеть на дороге яму, если все равно не можешь ее обойти?

«Вот это верно», – подумал Глеб. А небритый парень молчать не стал. Хлопнув еще одну рюмку ракии, он с жаром поведал, как однажды его дядя вместе с группой футбольных фанатов пришел к Ванге накануне решающего матча в Благоевграде, от исхода которого зависело дальнейшее пребывание местной команды в группе «А». Ванга тогда якобы велела испечь большой торт в форме футбольного поля, а когда местные кондитеры, проработав ночь напролет, доставили ей заказ, взяла нож и разрезала торт ровно пополам. И верно, матч закончился вничью…

Глеб сдержал улыбку, которая могла показаться аборигенам оскорбительной. Удивительно, до чего все-таки людям свойственно верить в чудо! Десятилетиями их убеждали в том, что чудес не бывает, – приводили доказательства, высказывали авторитетные мнения, разоблачали лжепророков. Более того, повседневная жизнь каждого отдельно взятого человека, как и общества в целом, служит наилучшим свидетельством в пользу данного постулата. Кто видел чудо, кто его осязал, обонял, держал в руках? Да никто! А верят в него все. Это как наркотик – пользы никакой, и даже наоборот, зато приятно…

Сиверов сделал еще один глоток кофе и прикурил наконец сигарету. Сейчас он по-настоящему жалел, что сам не верит в чудеса. Уж кому-кому, а ему в данный момент очень пригодилось бы чудо – любое, даже самое завалящее. С самого начала розысков интуиция подсказывала, что он на правильном пути. Но, кроме интуиции, у него не было ничего – ни единого следа, оставленного Графом и его компанией, ни одного свидетельства того, что они побывали в здешних местах. Поэтому немудрено, что мало-помалу Глеб начал сомневаться в правильности избранного маршрута. А к утру сегодняшнего дня эти сомнения уже превратились в почти стопроцентную уверенность: погнавшись за химерой, он забрел в глухой тупик, из которого нет выхода…

В кафе появился еще один посетитель – какой-то парень лет тридцати в темных брюках, белой рубашке с коротким рукавом и, как ни странно, при галстуке. Он не вошел, а почти вбежал, как будто его уже давно терзали свирепый голод и жестокая жажда. Но вместо того чтобы сразу сесть за столик и сделать заказ или хотя бы устремиться к стойке (в том случае, если причиной спешки являлось жестокое похмелье), незнакомец остановился в дверях и, рассеянно ответив на приветствие хозяина, принялся озираться, словно силясь кого-то отыскать. Вид у него был озабоченный и немного растерянный; похоже, он сам толком не знал, кого именно ищет.