Катон знал, что к этому идет, и у него был готов ответ:

— Простите, командир, но я выполняю приказы губернатора Семпрония. Мне приказано найти и уничтожить раба Аякса и его приспешников. Пока я не исполнил этот приказ, я не имею возможности исполнять другие.

Лицо Петрония окаменело.

— Как ты смеешь говорить мне такое, ты, сопливый выскочка?! Кто ты такой, будь ты проклят?! Ты всего лишь младший офицер, которого слишком быстро повысили. У тебя ни капли благородных кровей. Ни влиятельной семьи, ни связей в Риме, которые стоили бы больше гнутого сестерция. Ты собака Семпрония, и никто другой. Не забывай об этом.

— Я исполняющий обязанности префекта, командир.

— О да, пока что ты исполняющий обязанности префекта, но твой покровитель не спасет тебя от того, что в один прекрасный день тебя лишат этой должности. И тогда ты будешь иметь звание, больше подобающее твоему опыту и возрасту.

— Возможно, так и произойдет, но пока что я исполняю приказы сенатора Семпрония.

— Не забывайтесь, префект, — снова улыбнувшись, сказал Петроний. — В Египте я действую от имени императора. А более высокой власти нет в этом мире. И если я приказываю, это все равно как вам приказывал бы лично Клавдий. Не так ли?

Катон сжал губы. Губернатор прав. У него есть власть делать все по своему усмотрению, пока его не отозвали в Рим. И здесь он может отменять приказы Семпрония, если пожелает, а у Катона нет права возразить ему.

— Да, командир, все так.

Петроний кивнул.

— Тогда вопрос решен. Ты и центурион Макрон немедленно отправляетесь в Диосполис. Мой начальник штаба уже подготовил документы о вашем назначении. Получите их по выходе из моего кабинета. Вопросы есть?

— Да, командир. Следует ли понимать, что как только закончатся боевые действия с нубийцами, вы разрешите мне возобновить охоту за Аяксом?

— Как пожелаешь, — ответил Петроний, пожав плечами. — Однако я подозреваю, что пройдет не меньше нескольких месяцев, прежде чем мы разберемся с нубийцами. Если этот гладиатор не конченый идиот, он покинет провинцию задолго до окончания боевых действий. Если же нет, то я обязательно рассмотрю любые предложения, которые ты выдвинешь. Свободен, префект.

— Ну, как там всё? — спросил Макрон, пододвигая чашку и наливая Катону немного вина.

Он ждал его в таверне у ворот дворца, на Канопике, огромной улице шириной в двести футов,[11]протянувшейся через весь город. Снаружи, под полуденным солнцем, ходили тысячи александрийцев, обсуждая дела и ведя дружеские беседы, громко, сквозь крики торговцев и купцов, предлагающих свой товар. С трудом протиснувшись между ними и игнорируя предлагаемые дешевые безделушки и поддельные древности, Катон вошел в таверну. Торговцы бежали следом, прося лишь глянуть на товар, но их просьбы и обещания были столь же дешевы, как и их товары. Они не отстали, пока Катон не рявкнул им, чтобы его оставили в покое.

Плюхнувшись на табурет напротив Макрона и Хамеда, префект залпом выпил вино и глянул на Хамеда.

— Разве тебе не следует поискать место жреца в каком-нибудь храме?

Хамед фыркнул с отвращением:

— Здесь, в Александрии?

— Почему бы и нет? — спросил в ответ Катон, махнув рукой в сторону Канопика. — Храмов здесь явно хватает.

— Этими храмами заправляют паразиты-греки. Тянут деньги с легковерных, набивая себе кошельки. Я жрец истинного египетского храма. И не стану осквернять себя служением в Александрии. — Хамед отпил глоток вина. — Кроме того, все считают александрийские храмы доходными местами, поэтому в них обычно нет вакансий, — пожав плечами, добавил он.

— Жрец есть жрец, — пробормотал Макрон, беря за ручку кувшин с вином и пододвигая к себе. — Ладно, как там дела у губернатора?

— Скажем так, он не слишком доволен, что Аякс ускользнул.

— Значит, он даст нам достаточно солдат, чтобы поймать его?

— Солдат? — переспросил Катон и усмехнулся. — Как бы не так. Он посылает нас с тобой воевать с нубийцами. — Достал из-под туники свиток с приказом и бросил на стол перед Макроном. — Хочешь, почитай.

Центурион отодвинул папирусный свиток в сторону.

— Что за дурацкие игры затеял Петроний? Он что, не понимает, насколько опасен Аякс?

— Видимо, у него свои приоритеты.

— Приоритеты? — хмуро переспросил Макрон. — С каких это пор вождь восстания рабов, оставшийся на свободе, перестал быть приоритетом?

— О, ты-то меня понимаешь, — ответил Катон, прищелкнув языком. — Именно это я ему и сказал. Но он уперся — надо сначала разобраться с нубийцами. Возможно, он и прав. Так что возвращаемся в действующую армию. Хотя, конечно, даже это может послужить нашей цели. — Он наклонился вперед и поставил локти на стол. — Последнее, что мы знаем об Аяксе, это то, что он двинулся вверх по Нилу. Он в бегах. Людей у него осталось мало. Подумай, что бы ты сделал на его месте?

Макрон почесал затылок.

— Поискал бы новую базу. Поискал союзников… — Поглядел на Катона, подняв брови. — Нубийцы?

— По-видимому, так.

Макрон засомневался.

— Не думаю, что он зайдет так далеко. Зачем ему это? Почему бы не выбраться из провинции по-тихому, не добраться до какой-нибудь окраины Империи и не продолжить пакостить уже там?

— Потому, что нубийцы дают ему шанс нанести наибольший вред Риму.

— А зачем он нубийцам?

— И ты спрашиваешь? Ты же видел Аякса и его людей в деле. Такие воины пригодятся любой армии.

— Допустим, — задумчиво сказал Макрон. — Хотя я и сомневаюсь, что Аякс с радостью станет исполнять чужие приказы, вместо того чтобы командовать. Поверь, Катон, я некоторое время провел рядом с ним. Он не желает служить никому, кроме самого себя.

— Иногда любому приходится поступиться своей гордостью, — ответил префект, садясь прямо. — Возможно, я ошибаюсь. Возможно, он уже у границ провинции. Но я в этом сомневаюсь. По крайней мере, пока здесь находимся мы.

И тут его осенило.

— В самом деле, я совсем не удивлюсь, если он рассчитывает на то, что мы окажемся в армии, посланной против нубийцев. Это еще одна причина к ним присоединиться.

— Он настолько нас ненавидит?

Катон вспомнил безумную злобу на лице Аякса той ночью, в бою у деревни, и у него снова пробежал холодок по спине.

— Да. Ненавидит, я уверен в этом. И это единственное имеющееся у нас преимущество.

Хамед прокашлялся.

— Господин, когда вы отправляетесь в верховья Нила? — спросил он.