Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кеша поджал губы. Ему совершенно не нравилось то направление, куда зашел их разговор.
– Только если находилась не в себе, правда же? – продолжал гнуть свою линию Богомолов. – Вот справочка нам и поможет показать всю истинную правду народу. Пипл прекрасно хавает слезливые истории: он влюбился, а она оказалась неизлечимо больна. Он не смог ее бросить, тянул из последних сил, но в какой-то момент она окончательно сдалась под напором болезни, и ему пришлось ее отпустить. Ну? Гениальный же ход!
– Ты в своем уме?
– Погоди быковать, Кеша, – фыркнул мужчина. – Сначала выслушай.
– И слушать не хочу этот бред, – запальчиво выдал он. – Я бы еще понял такое предложение от какого-то головореза, но это говорит мне юрист.
– Вот именно, Дубравин, – не сдавался Стас. – И как юрист я настоятельно тебе рекомендую прислушаться ко мне и поступить…
– Как последний подонок.
– Не драматизируй. Тебе нужно выплыть. Если ты не хочешь потерять все, к чему так долго шел, то поступишь именно так, как нужно.
– Кому нужно?
– В первую очередь тебе, нет?
– Нет, – поджал губы Дубравин.
– Если ты беспокоишься о законности подобных действий и о том, что тебя могут прижучить за специфическую помощь жене, то вспомни, Кеша, в нашем мире не мораль правит, а деньги. Я все устрою наилучшим образом.
– Ты хоть сам слышишь, что мне предлагаешь?!
– Прекрасно слышу. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
– Сделать из собственной жены сумасшедшую? Это не отчаянная мера, Стас, это предательство.
– Ой, я тебя прошу! Засунь свою моральность знаешь куда? Иначе в этой сфере тебе не выжить. В первую очередь нужно действовать, защищая собственные интересы.
– Предлагаешь мне прогнуться под прогнившую систему?
– Либо ты, либо тебя, – выдал Богомолов. – Не думай, что твоя Василиса будет играть честно. У нее на руках все карты, чтобы потопить твою карьеру, Дубравин.
– Вася не станет в таком участвовать.
– А если она узнает о Матвее? Ты не думал об этом?
Дубравина бросило в холодный пот.
– Что ей помешает обнародовать эту информацию и прополоскать тебя по всем телеканалам?
– Василиса не из таких, она не способна на подлость.
– А путаться с другим мужиком при живом муже уже не подлость?
– Богомолов, – поджал губы Дубравин.
– Разве мало усилий мы приложили, чтобы скрыть эту пикантную ветвь твоей биографии – Матвея – от конкурентов и прессы?
– Я благодарен, что ты оформил его на себя и помогаешь мне, но…
– Ты хочешь рискнуть всем из-за бабы?
– Вася не баба, она моя жена, – сжал кулаки Дубравин.
– Почти бывшая. Ты сам попросил меня заняться этим делом и развести вас. Я действую исключительно в твоих интересах, помнишь? Или ты уже передумал?
Последний вопрос застал Иннокентия врасплох. На душе словно сотня кошек скреблась, и стоило хотя бы самому себе признать, что уверенности в правильности собственных действий у него теперь не было. Нужен ли этот развод? Кому нужен? И, что главное, зачем?
– Вот видишь? Я слишком хорошо тебя знаю, Кеша. Так что перестань включать девочку и дай мне заниматься тем, что я лучше всего умею, – разгребать твои проблемы. Я запускаю схему для вывода твоей жены из этого уравнения?
– Запускай, – сказал Дубравин. – Сделай все по высшему разряду.
– Правильное решение.
– Только знаешь что, Стас?
– Что?
– Вместо моей жены возьми эту справочку для себя, ты в ней как раз остро нуждаешься, – поджал губы он. – И подлечись хорошенько. Я прослежу.
– Вот как?
– А если я узнаю, что ты проворачиваешь что-то против Васи за моей спиной…
– Угрожаешь мне? – удивился Богомолов. – Мне? Твоему лучшему другу? Да что лучшему – единственному другу!
– Я все сказал, Стас. Не смей даже дыхнуть в сторону Василисы. Я попросил тебя заняться моим разводом, мирным разводом, на минуточку, а не вот этим сюром.
Богомолов молчал, а Дубравин вдруг едва на сиденье не подпрыгнул. Картинка за окном вдруг заставила его встрепенуться на ровном месте.
– Останови, – резко скомандовал он водителю.
– Иннокентий Петрович, здесь не разрешено парковаться.
– Немедленно, – не уступал Дубравин, и мужчине ничего не оставалось, как послушаться.
Кеша вышел из машины, вдохнул свежий холодный воздух и пошел обратно. Он и сам точно не понимал, что привлекло его в стае собак возле мусорных баков. Какое-то смутное узнавание не давало ему просто так проехать мимо.
– Все нормально? – спросил Богомолов, он до сих пор продолжать висеть на линии.
– Вполне, – сказал мужчина.
– Точно ничего не случилось?
«Дубравин, отзови своих псов: успокоить меня тебе не удастся», – как наяву прозвучал голос его жены.
– Я надеюсь, ты меня понял, Стас? – проигнорировал его вопрос Иннокентий.
– Предельно ясно, – ответил Богомолов.
– Никакой самодеятельности, – предупредил Дубравин, сжимая виски. Туман в голове прояснялся, начали всплывать какие-то обрывки разговора с женой.
Сейчас его сильнее всего беспокоило, что именно имела в виду Вася, если этот странный разговор между ними действительно состоялся. Кто его знает, на что еще способен одурманенный алкоголем разум?
– Как скажешь, – сухо выдал Стас. – Но если что, ты же знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться? С любой просьбой.
– Знаю, – выдохнул он и завершил разговор, не став делиться странным требованием жены с другом.
Дубравин давно привык, что Стас, как его верная тень, постоянно при нем. Он доверял ему как себе, а сейчас…
Сейчас что-то изменилось.
* * *
Я не собиралась идти на поводу у Грабовского. Чисто из принципа.
Пусть даже он и скупил ассортимент половины цветочных магазинов города, но не меня, так точно.
Я относительно спокойно доработала этот суматошный день и вернулась на корпоративную квартиру с решительным настроем отдохнуть.
Слава проверил ее на безопасность, сейчас это была вынужденная мера, как объяснил мне по телефону Фридман, и я его отпустила.
А дальше…
Дальше все пошло не по плану.
Я не собиралась идти на поводу у Грабовского. Честно-честно!
Я же гордая, сильная, независимая и ужасно упрямая женщина. Почти что кремень в юбке, да. Меня какими-то цветочками не заманить, тем более что к ухаживаниям с размахом я уже привыкла: Дубравин никогда не скупился.