Заместитель новорожденного не находил себе места, он ни на кого не смотрел, его взгляд был направлен внутрь себя. Когда я спросила, что он чувствует, он, не поднимая глаз, ответил: «Мне очень плохо, я никому из них не доверяю. Я чувствую себя дважды преданным. Здесь не хватает еще кого-то».

Первой мыслью было поставить Юлиного погибшего мужа. Я вывела в центр мужчину, но сказала то, что минуту назад и не думала говорить: «Это врач, производивший ЭКО и ответственный за все последствия программы суррогатного материнства». Атмосфера расстановки разрядилась, всем стало легче дышать. Ребенок подошел к врачу и сказал, что на этом месте он чувствует себя в безопасности. После чего Олег вернулся к маме, и она переключила свое внимание, которое было полностью поглощено новорожденным, на сына. Она увидела его и обняла.

Я попросила заместителя врача сказать ребенку: «Я тебя не оставлю, я буду наблюдать за тобой и заботиться как врач». Потом, показывая ребенку на родителей, он спокойно объяснил: «Они очень ждали тебя. Они сделали все возможное, чтобы дать тебе жизнь. Они могли дать тебе жизнь только таким путем». Затем развернул заместителя новорожденного на Юлю: «Благодаря этой женщине ты смог окрепнуть, вырасти и родиться на свет. Девять месяцев ты жил у нее. Но твое место с твоими родными родителями».

Чувствовалось, что врач для ребенка был авторитетом наравне с Богом. Он внимал его словам и успокаивался, благодаря чему стабилизировалось состояние и у остальных. Юля смогла сказать новорожденному: «Я тебя очень люблю, ты всегда останешься жить в моем сердце. Но сейчас я тебя отпускаю к твоим настоящим родителям, там тебе будет лучше». И от себя сквозь слезы добавила: «Я была бы счастлива, если бы ты обо мне помнил, мой мальчик».

Своему сыну Олежке Юлия сказала: «Я сделала это ради тебя, сыночек. Это моя ответственность, ты всего лишь ребенок. Я остаюсь с тобой, Олег. Я остаюсь».

Расстановку мы закончили в 20.30. В 21.00 мне на мобильный пришло СМС от Александра Петровича: «Температура у Юли упала. Она пришла в себя и попросила кушать».

Слава Богу, что по какому-то неведомому наитию мы смогли помочь этой молодой женщине вырваться из кризисного состояния и вернуться к сыну и нормальной жизни. Но для меня вопрос ЭКО и суррогатного материнства остается великой тайной, уравнением со многими неизвестными.

Из теории Берта Хеллингера о семейно-родовых системах следует: «К членам одного рода, независимо живы они или умерли, относятся:

ребенок и его братья и сестры;

родители и их братья и сестры;

бабушки и дедушки;

иногда еще кто-то из прабабушек и прадедушек;

(!) все те, кто дал в системе место другим, например, первый муж или первая жена родителей или бабушек и дедушек (это могут быть и схожие с браком отношения, заканчившиеся расставанием или разводом), или прежняя невеста, или тот, с кем у кого-то из членов рода есть общий ребенок, а также все, чье несчастье, уход или смерть принесли каким-то образом пользу другим членам рода».

По моему мнению, к членам семейной системы, бесспорно, относятся и доноры яйцеклетки, и доноры спермы, и суррогатные матери, которые являются ребенку одновременно генетическими, и, как показала расстановка, женщины, генетически не связанные с эмбрионами, перенесенными в их матку для вынашивания беременности.

Следуя опыту описанной выше расстановки, я прихожу к выводу, что и генетические родители, и суррогатная мама с ее детьми теперь представляют собой единую систему со всеми вытекающими отсюда последствиями. Также очень интересным и неожиданным является всплывший в процессе нашей расстановки факт, что и медицинские работники имеют непосредственное отношение к этой семейной системе!!! Возможно, это скоропалительные выводы, но только работа армии расстановщиков в этом направлении сможет опровергнуть либо подтвердить мое заключение.

Основными условиями для процветания рода,по Хеллингеру,являются привязанность,баланс между «давать» и «брать», порядок и право на принадлежность: «Все, принадлежащие к одному роду, обладают равным правом на принадлежность, и никто не может и не имеет права отказать им в этом. Основная вина любой системы состоит в том, что она кого-то из системы исключает, хотя он имеет право к системе принадлежать.

Родовая совесть заботится о тех, кто был исключен из системы, о непонятых и забытых, о тех, кому не отдали должное, и о тех, кто мертв. Родовая совесть выбирает себе кого-то невиновного из рожденных позже, который под ее нажимом путем идентификации этому исключенному человеку подражает».

А в условиях использования вспомогательных методов репродукции (ВМР) исключенных из семейной системы превеликое множество, начиная от отбракованных живых эмбрионов, уничтоженных путем редукции уже 2–3-месячных плодов до суррогатных матерей, подаривших жизнь детям.

Не соблюдается в этих новых, неизведанных взаимоотношениях между биологическими родителями и женщиной, нанятой ими для рождения их ребенка, и другое условие счастливых отношений – это баланс между «давать» и «брать».

Что получают генетические родители в случае исполнения программы «Суррогатное материнство»? Они получают наследника, продолжателя рода, счастье быть отцом или матерью.

Что получает женщина, выносившая под сердцем чужого ребенка? Если не брать крайности,когда в лучшем случае,как Татьяне Саламатиной, ей покупают квартиру; в худшем – она не получает ничего и остается на руках с невостребованным ребенком, как Зинаида Ракова, то дело обстоит следующим образом. Среднестатистическая суррогатная мать получает возможность полноценного питания и крыши над головой в течение девяти месяцев и материальное вознаграждение, позволяющее ей и ее семье безбедное существование в течение года.

Это много или мало? Уравновешен ли здесь баланс между «давать» и «брать»? Не думаю. Да, в этом случае можно говорить о выборе, согласованности, ответственности каждого и договоренности. Но если смотреть с другой, системной точки зрения, на кого выпадет доля восполнять это неравенство? Не на детей ли, таких вожделенных и таких долгожданных?

Здесь идет речь не только о материальном вознаграждении. Восполнить можно и глубокой благодарностью, искренней признательностью, сердечной молитвой о здравии женщины, выносившей и родившей вашего малыша. Что же получается на самом деле? Суррогатной матери не дают смотреть на ребенка, у нее нет права знать о нем и интересоваться, в хорошие ли руки он попал; она должна хранить тайну; от нее прячутся и бегут как черт от ладана.

Может быть, именно поэтому многие религии и выступают против экстракорпорального оплодотворения и не благословляют суррогатное материнство. Так, Иеромонах Димитрий (Першин), биолог и врач по образованию, пишет: