– Им будет больно? – спросила хрупкая женщина, сидевшая рядом со мной. – Я слышала, что Панацеи ужасно страдают, исцеляя нас.

– Это не так, – сказал профессор Финсбери. – На самом деле Панацеи испытывают в процессе лечения лишь лёгкое покалывание, да и то почти незаметное. – Он прокашлялся. – Итак, начнем.

Он нажал кнопку. Раздалось тихое жужжание, занавес открылся, и нашим глазам открылась вторая половина помещения. Вот что я увидела. У дальней стены стояли два бритых наголо стражника в памятных мне оранжевых мундирах. На поясе у каждого висело по дубинке и кинжалу. Посреди комнаты выстроился ряд из шести простых стульев. А перед каждым стулом высилось необычное сооружение из дерева и железа. Больше всего оно походило на письменный стол или парту, над столешницей которой была установлена небольшая гобеленовая ширма. К нижней части ширмы был привинчен железный браслет как от наручников. И из каждого браслета торчала рука. Только рука. Те, кому принадлежали эти руки, были полностью скрыты за ширмами. Мне захотелось закричать от злости. Разорвать эти ширмы в клочья. Треснуть профессора Финсбери по башке.

– Те шестеро, на кого я укажу, пойдут первыми, – сказал профессор. – Они должны занять место у лечебного стола. За какой именно стол вы сядете, всё равно – на лечение это не повлияет.

Панацеи не издавали ни звука. Я внимательно разглядывала их руки, пытаясь догадаться, какая из них может оказаться рукой Ребекки. Потому-то я и не заметила, как профессор Финсбери показал на меня. То есть заметила, но не сразу. Спохватившись, я вскочила и поспешила к столам. Больные занимали свои места. А я всё вглядывалась в кисти рук, торчащие из-за ширм. Они были разного размера и цвета, хотя кожа на всех истончилась почти до прозрачности. Одна рука была большой и смуглой. Другая худой и изящной. Но только одна привлекла моё внимание. Маленькая дрожащая ручка, усыпанная веснушками. Ребекка! Это точно её ладонь!

Теперь свободными оставались только два стула – один напротив Ребекки, второй рядом, где торчала грубая лапища с опухшими суставами. Болезненный юноша, шедший передо мной по коридору, как раз направлялся к Ребекке. Я метнулась вперёд, оттолкнула его плечом и уселась перед Ребеккой. Больные осуждающие заахали. Я в ответ показала им язык и сдержанно цокнула языком.

– Когда я скажу, – заявил профессор Финсбери, расхаживая у нас за спиной, – возьмите руку Панацеи двумя руками. Нет необходимости сжимать её с силой – для целебного эффекта достаточно простого прикосновения. – Он остановился за моим стулом. – Далее, не отпускайте руку Панацеи до тех пор, пока я не похлопаю вас по плечу.

Мне отчаянно хотелось окликнуть Ребекку по имени. Убедиться, что за ширмой именно она. Мне не нравились её оковы. И замок на них тоже не сулил ничего хорошего. На лбу у меня выступил пот, и я торопливо вытерла его рукавом.

Дрожащими руками я потянулась к ней. Коснулась полупрозрачных пальцев. И услышала тихий вздох изумления. Рука с надеждой сжалась вокруг моей руки. Да, это точно была Ребекка!

Вокруг меня раздавались кряхтение и стоны. Я покосилась в сторону и обнаружила, что моего соседа бьёт дрожь. Серый цвет на его коже пошёл рябью, как вода в пруду. А потом пепельный оттенок стал светлеть, уступая место здоровому природному цвету. По ту сторону ширмочек также раздавались звуки. Болезненные содрогания. Сдержанные всхлипы. Постанываний тоже хватало. Если исцеление проходит для Панацей безболезненно, как утверждал профессор, отчего же эти несчастные дрожат и стонут, как раненые звери?

– Спасение рядом, дорогая, – шепнула я.

– Айви?

Кто-то положил мне руку на плечо. Надо мной возвышался профессор Финсбери. И смотрел на меня с растущей тревогой. Силой заставив меня повернуть голову, он достал из кармана носовой платок и потёр мне щёку. Только тут я заметила, что на рукаве, которым я вытерла вспотевший лоб, осталось серое пятно. Профессор уставился на свой платок, тоже измазанный серым, и глаза его полезли на лоб. Вскинув платок над головой, он завопил:

– Стража!

Пока оранжевые мундиры бежали ко мне, я вскочила и хорошенько толкнула профессора. А потом голыми руками разорвала ткань ширмы. По другую сторону и правда сидела Ребекка. Прикованная к зловещему столу. Кожа её источала еле заметное сияние, словно внутри Ребекки теплился огонёк. Светлые кудряшки висели безжизненными прядями. Печальный взгляд карих глаз застыл.

Я дёрнула замок на её браслете, но он держал крепко.

– Она взбесилась! – завопила какая-то женщина.

– Я сразу поняла, что от неё будут неприятности! – заявила другая.

– Айви, берегись! – крикнула Ребекка.

Я обернулась – двое стражников уже готовы были броситься на меня. Я пригнулась и с завидным проворством проскочила у них под ногами – недаром у меня все задатки прирождённого беглого каторжника. Но когда я кинулась прочь, один из громил схватил меня за волосы. Меня отбросило назад. Он вцепился мне в косу так сильно, что я испугалась, как бы вовсе её не оторвал. Поэтому я врезала ему локтем под дых. Стражник хрюкнул. Я врезала ещё раз. Он громко застонал и ослабил хватку. Вырвавшись на свободу, я подбежала к читальному столу и схватила с него стопку книг. Одну книгу я метнула в стражницу, угодив ей прямо в лицо – великолепный бросок! Второй мой снаряд ударил стражника-мужчину аккурат по самому больному месту.

Алмаз Тик-так у меня под платьем засветился, комната озарилась оранжевыми всполохами. Послышалась новая порция охов, ахов и замечаний. Но я не обращала на камень внимания – он мог перенести меня обратно в мой мир, однако я не знала, сумею ли забрать Ребекку с собой.

Вместо этого я схватила со стола самую толстую книгу и ринулась на врага. Стражнице досталось по челюсти (мой лучший удар!), стражнику – в висок, да так, что громила сполз по стенке. При падении у него на поясе звякнула связка ключей.

– Позовите ещё стражей! – крикнул профессор Финсбери служанке. – Быстро!

Он бросился ко мне и довольно-таки сильно схватил за шею. Пришлось ударить его локтем. Прямо под ребра. Несчастный задохлик взвыл, а я высвободилась и добавила ему книгой по голове.

– Кто-нибудь, хватайте её! – воззвал серый от болезни старикашка.

– Я пас! – отозвался долговязый юноша, качая головой.

– Айви, скорее! – крикнула Ребекка.

Дрожащими руками я перепробовала на её оковах несколько ключей из связки. Наконец раздался долгожданный щелчок – и замок открылся! Я вытащила руку Ребекки из браслета, и моя подруга вскочила на ноги.

– Бежим, дорогая! – воскликнула я.

– Задержите их! – завопила служанка, вцепившись в чайник.

Мы уже бежали через комнату.

– Только попробуй, и я тебе голову оторву, – пригрозила я девице.

– За мной, Айви! – И Ребекка бросилась к двери в углу.

За дверью, как я и думала, оказалась кухня, где хлопотали кухарка и несколько её помощниц. Одна из них завизжала от испуга. Но мгновение спустя нас в кухне уже не было. Ребекка провела меня через несколько коротких коридорчиков, а потом вниз по металлической лестнице.