В один из вечеров в Тишину въехали три иномарки и остановились возле старинного дома Бурята. Из двух, первой и последней, выскочили накачанные парень­ки, зорко огляделись. Из средней не спеша, с досто­инством вышли Антон Маевский и Михаил Сергеев, известный в уголовном мире под кличкой Майкл. Оба они были ворами в законе, но если бы кто-то чужой, не из их мира, назвал этих по последней моде одетых господ таковыми, они бы кровно обиделись.

Антон являлся юрисконсультом сразу нескольких банков России, на что имел полное право, так как по­лучил высшее юридическое образование (как получил, другой вопрос, но то, что получил, это точно), о чем красноречиво свидетельствовал диплом с отличием.

Майкл считался грамотным специалистом по эко­номическим вопросам и тоже имел диплом Плеханов­ского института, и тоже с отличием. С Майклом по­сложнее. Дело в том, что он отпахал четыре срока, в отличие от Антона, которому пришлось париться лишь дважды, но, видимо, приходится предположить, что и в лагерях, на нарах, нашлись хорошие профессора как по праву, так и по экономике. Надо сказать, что тот и другой действительно прекрасно разбирались в своей работе, не раз заставляя удивляться настоящих про­фессионалов, с которыми по роду своей деятельности им приходилось встречаться. Антон, к примеру, знал Уголовный кодекс наизусть, а Гражданский — непло­хо, Майкл, у которого открылись исключительные спо­собности к иностранным языкам, ставил в тупик эко- номистов-академиков, цитируя целые страницы из со­чинений не только Канта или Фейербаха на их родном языке, но и современных экономистов. Незаменимые люди были для Вани дружки по нарам Антон и Майкл.

Дверь, ведущая в избу, была широкой, но низкой. Высокорослые джентльмены разом переступили по­рог, не рассчитали и ударились лбами о крепкую со­сновую притолоку. По избе пронесся отборный уго­ловный мат. Ваня, раскинувший было руки для объя­тия, наблюдая такую картину, расхохотался. На благородных лбах воров в законе медленно вздувались багровые шишки. Стремительно ворвались в избу «ше­стерки», телохранители Антона и Майкла, но под взгля­дом Бурята тут же исчезли.

Наклоняться надо, — нравоучительно произнес Ваня. — Знаете, почему в старых избах двери низкие?

Оба господина подошли к большому тусклому зер­калу.

Вроде ничего, — сказал Майкл. — Терпимо.

Ты хоть рожу-то свою узнаешь? — возразил Ан­тон. — Это, по-твоему, зеркало?

Потому, — прежним нравоучительным тоном про­должал Ваня, — чтобы гости, заходя в дом, кланялись хозяину. Не хочешь, да башку нагнешь!

Тепло держать! Умник! — выкрикнул всезнаю­щий Майкл.

Тоже верно, — согласился Бурят, оглядел друж­ков и опять рассмеялся. — Пятаков бы медных, пер­вое средство... — Он посмотрел на стены, заметил боль­шие медные кресты, подмигнул: — Щас вылечу. — Сняв со стены кресты, вручил гостям. — Приложите.

Я ж некрещеный! — воспротивился Антон.

Для Господа Бога все едины. Прикладывай. Прошу!

Уселись за широкий стол, на котором лежал цели­ком испеченный на углях молодой барашек, обложен­ный огурцами, помидорами и зеленью, стояла литро­вая бутылка водки, в деревянной миске, нарезанный огромными ломтями, чернел ржаной хлеб. Майкл, при­выкший к изысканным блюдам, поморщился. Госпо­да сели за стол, прижимая кресты ко лбам.

Ну и как жрать? — хмуро выдавил Антон.

Придется пошестерить, — ухмыльнулся Ваня, от­резая большие куски дымящегося мяса и кладя их в тарелки гостям.

Выпили за благополучный приезд, принялись за ба­рана.

Ива-ан, неужто сам готовил? — удивился Ан­тон. — Во рту тает!

А то кто же? — зарделся Бурят. По неписаным воровским законам люди типа Вани не имели права работать руками. Да и сам Бурят быстрее бы умер, чем взял, к примеру, лопату в руки. Но была у него слабость: любил угостить друзей едой, приготовлен­ной самолично. Все об этом знали, но помалкивали, а позднее и привыкли, иные, как сейчас Антон, «удив­лялись», зная, какой фимиам вливали они в душу Бурята.

Ты смотри! И впрямь тает! — поддержал товари­ща Майкл. — В Италии такого не едал!

У Золотарика? — поинтересовался Ваня.

У него.

И каков его дворец?

Что ты?! — только и смог вымолвить Майкл.

Думаю, не хуже твоей избенки, — хмуровато ска­зал Антон. — Двадцать пять миллионов баксов — это сумма.

Сицилийцы, на что уж крутые, поначалу не по­верили. Вселился — и лишь руками развели. Бесстраш­ный, говорят, человек господин Золотарев!

Повесь на него, Миша, эти двадцать пять милли­онов. Срок — месяц.

Крутовато, Иван...

В самый раз.

А ведь проходит, — пощупав шишку на лбу, про­говорил Антон.

Держи, держи. Через полчаса будешь как но­венький. — Бурят поочередно оглядел друзей, остано­вил взгляд на Майкле: — Начинай, Миша.

Майкл потянулся было к бутылке, но Бурят остано­вил его:

Пить будем после разговора и после бани.

Тебе как, вообще или в частности? — открывая кейс и доставая бумаги, спросил Майкл.

Сначала вообще, а потом в частности.

Пока ты мудохался в Гонконге, чиновнички тоже не дремали. Коротко сказать, они создали сеть хозяй­ственных кланов по всей стране. Ты был прав, говоря когда-то, что «белые воротнички» со временем сожрут нас. Они уже заглотили.

Платят?

Кто платит, а кто и жмется.

Короче.

Возьмем рыбачков с Мурмана и Архангельска. По самым скромненьким подсчетам, они взяли около семи миллионов «зелеными», а нас натянули.

Куда глядел Вася Бык?

Ты разве не слыхал, Иван? — помолчав, спросил Майкл. — Память светлая Быку...

Кто?

Поди разберись. Появился в Мурманске моло­дой, мочит всех подряд. Потолковали. Божится, что не он. Потолковали и отпустили.

Не понял.

Всем жить охота, Ваня.

Говори дальше.

Заглотили, — повторил Майкл. — И потихоньку кладут на нас ба-альшой прибор. А почему? Да пото­му, что других нашли. Офицериков расплодилось шибко много, и все безработные. Шмалять их выучили, и не­плохо. А больше «белым воротничкам» от них ничего и не надо. Мы супротив офицериков не выстоим. Они голодные, злые, а на наших погляди! Гладкие, суки, стали, жиром заплыли, «лады» для них не машины, «мерсы» подавай!

Что же вы офицериков проворонили? Баксов по­жалели?

Они же идейные, Ваня! Присягу принимали. Им, поди, и невдомек, что не на власть, пусть и хреновую, они работают, а на карман чиновничка. Ты, скажем, можешь к нефтяной скважине присосаться? Не мо­жешь. А они, чиновнички, могут. Цифру тебе приве­ду. —Майкл заглянул в бумаги. — По нефти. В год

Россия получает от ее экспорта двенадцать с полтиной миллиардов долларов. А факты говорят другое. Выво­зится же на пятнадцать! Где два с половиной милли­арда? Возьмем золотишко. По официальным данным, добыча сократилась на четырнадцать тонн. А я тебе голову на отсечение даю, не сократилась, увеличилась тонны на полторы-две! И снова спрашиваю, где? У «бе­лых воротничков». Почему бы и не иметь Золотарику дворец за двадцать пять миллионов?