— Думаю продолжить по военной части… Хотя армия, признаться, стала нагонять на меня тоску.

— Согласен. А как ты думал? Утвердился, благодарение Рамсесу Великому, прочный мир, и высшие военачальники нынче не мечтают попусту о стяжании лавров в битвах с несуществующим противником. Но вот что ты сам намереваешься предпринять? Полагаю, не навеки же ты застрял в старших предводителях?

— Хочу реформировать отборные войска, с тем чтобы они надежно обеспечивали безопасность города.

— Похвальное намерение. Но эта дорожка далеко тебя не заведет. Что скажешь о должности заместителя главного казначея Фив? Станешь командовать полчищем писцов, которые будут решать скучные задачи, а я расскажу тебе, как извлечь наибольший доход из этой должности. При этом нисколько не преступая закон.

— Вы очень добры ко мне, но не знаю, сумею ли я… Я насчет состоятельности в делах…

— Не скромничай. Ты — человек расчетливый. Как и я. И, уверен, понатворишь чудес. В свою пользу.

— Не хотелось бы расставаться с войском.

— А кто заставляет? Скоро тебе дадут очередной чин, вот и сиди на двух стульях: видал, сколько высших военных чинов так живет? Чем ты хуже них? Рамсес уже очень стар, надо готовиться к передаче престола. Но никто не знает, что на уме у Мернептаха, которого царь прочит в преемники.

— А вы к нему приблизиться не смогли?

— Недостаточно. Человек это прямой, можно сказать, несгибаемый. Или не гибкий. Нрав такой же неудобный, как у его отца, и та же неприязнь к нововведениям. Следует ожидать царствования с упором на верность старине и без особого размаха. Но долголетие Рамсеса Великого, быть может, еще удивит нас… Чего доброго, Рамсес и Мернептаха переживет. И кто же тогда будет объявлен наследником трона?

— Вы не знаете?

— Конечно нет. Я деньгами занимаюсь, а от опасных властных игр держусь подальше и не хочу, чтобы мой зять пострадал из-за склок наверху. Так что тебе стоило бы занять выгодное положение, удобное при любом раскладе: повернется так — ты пригодишься как воин, выйдет этак — ты понадобишься как руководитель, как звено власти. И никакая смута ничем не повредит моей дочери и ее мужу, ничего дурного им не принесет.

— Я с чужеземцем одним познакомился. Ученый такой, по имени Дактаир.

— Фиванский градоправитель им не нахвалится. Изобретатель, из тех, у кого вечно в голове что-то варится.

— Мне он тоже показался человеком приятным, и я бы не прочь оказать ему услугу. Не сможем ли мы продвинуть его на должность помощника руководителя всех оружейных работ?

— Запросто. И мысль, по-моему, прекрасная. Он там растолкает кое-каких дремучих упрямцев да и нам за помощь благодарен будет. И если не сегодня, так завтра или послезавтра он может нам пригодиться. Окружай себя теми, кто тебе обязан, но, Мехи, не забывай собирать о них сведения. Самые разные, Мехи. Не знаю, может, тебе это и противно, зато если кто захочет тебя пальцем тронуть, угодит этим пальцем в небо.

— Знаете, дорогой тесть, меня тревожит одна мелочь.

— В чем дело?

— Почему вы мне не доверяете?

— Ты о чем? Что за вопрос после такого разговора?

— Если бы вы мне верили, не навязали бы договор о разделе имущества.

Мосе единым махом осушил чашу со своим отваром.

— Жизни не знаешь. Впрочем, я тоже не знаю… не знаю я, Мехи, что у вас там с дочкой моей получится. А вдруг налево повадишься, а там и развестись захочешь… Смотри, шажок в сторону — и гол как сокол: состояние тю-тю. Серкета — дочь мне, пойми, и я должен прикрыть ее от всех невзгод. Так что никто и ничто не заставит меня переменить свое решение. А при нынешнем раскладе, глянь, мы и этот вопрос решили. Ты же важной особой будешь — мой зять не какой-нибудь там вояка. Все житейские радости — твои, у знати ты нарасхват, этот зовет, тот приглашает… Чего еще? Не упускай того, что само в руки идет, Мехи, но и большего, чем то, что и так дается, не требуй.

— Спасибо за мудрые советы, дорогой тесть.

На оранжевом закатном небе четко обозначился сдвоенный силуэт пары ибисов. По Нилу сновали туда-сюда суда, суденышки и лодки: благо дул ветер с севера, но течение и водовороты тоже никуда не делись. Старший предводитель Мехи и Дактаир устроились на корме судна, движимого шестеркой гребцов и новехоньким белым парусом, и наслаждались речной свежестью.

— Градоправитель Фив назначил меня помощником руководителя оружейных работ, — сообщил Дактаир. — Догадываюсь, что возвышением своим я обязан вашим хлопотам.

— Тесть мой оценил тебя, хотя понятия не имеет, каков ты на самом деле. Ну а начальник твой? Как он тебя встретил?

— Не очень-то любезно, пожалуй. Человек это искушенный, ученик и воспитанник карнакских мудрецов, а там, как известно, господствует старая школа, довольствующаяся теми познаниями, которые имеются. Он запретил мне предпринимать что бы то ни было по своему почину. Я под надзором и ни о какой свободе рук даже мечтать не смею.

— Потерпи, Дактаир. Вышестоящие тоже не вечны.

— У него прекрасное здоровье!

— Любую преграду можно снести множеством способов, не так ли?

— Не понимаю, старший предводитель…

— Не строй из себя простачка, Дактаир. Пока же, если речь о твоей работе, не колеблясь повинуйся приказам. А почему ты так спешно захотел повидаться со мной?

— У меня есть кое-какие связи во дворце, и по этим каналам я узнал, что Рамсес Великий принимал Рамосе, бывшего старшего писца некрополя, не выходившего из деревни несколько лет, и прием затянулся. Сам Рамосе не сказать чтобы человек недоверчивый или сверхосторожный, и потому он проболтался, сказав одному своему старинному знакомцу из царедворцев, что у царя много великих замыслов касательно Места Истины.

— Тоже мне откровение! Когда Рамсес в последний раз появлялся здесь, в Фивах, он дал резкую отповедь управителю западного берега. Тот предложил селение упразднить, а мастеровых разогнать.

— Я в бой с Рамсесом не рвусь. Силы слишком неравны.

— Рамсес всего лишь дряхлый старик!

— Должен ли я напомнить вам, что он — фараон, глава и наставник Места Истины? Нам не по плечу тягаться с ним, Мехи, отступимся, пока не поздно.

— А про тайны, которые ты хотел выведать, забыл?

— Нет, конечно, но эти тайны недоступны.

— Ты обманываешь себя, Дактаир, и я тебе это докажу. Помни, ты встал на дорожку, которую уже не покинуть. А еще узнал что-нибудь?

— Писец Рамосе удовлетворен тем, что братство приняло Нефера Молчуна, так как уверен, что он сохранит славу братства.

— Иначе говоря, он видит Нефера среди будущих руководителей.

— Это всего лишь мнение Рамосе, — возразил ученый, — пусть Рамосе и носит звание «писца Маат» и пользуется всеобщим уважением. Оказался достоверным иной слух: Нефер женат на Ясне, принятой в братство вместе с мужем.