После артподготовки американцы в очередной раз двинулись вверх по многострадальному склону. Поначалу атаке обоих батальонов сопутствовала удача. Усилия Харрисона увенчались успехом: медленно, но верно американцы пробивали себе дорогу вверх. Они снова вошли в санаторий и постепенно очищали от неприятеля первый этаж. Но когда уже определенно казалось, что они одержали верх, немцы повторили свой вчерашний ход. С противоположной стороны к дому подъехал «Тигр», просунул дуло пушки в окно и начал стрелять. Американские солдаты бросились во все стороны. Офицеры на секунду растерялись, но этого было достаточно — самые шустрые уже выпрыгивали из окон и удирали в поле.

Штурм прекратился. Офицеры и сержанты орали и сыпали угрозами — все было бесполезно, солдаты не двигались с места. Старшему офицеру пришлось потребовать дымовой завесы и под ее прикрытием отходить обратно, снова оставляя усыпанный телами склон противнику.

Сидящие в подвале гражданские были в полной панике. Самоходка американцев со смертоносной точностью расстреливала санаторий с расстояния в сто тридцать метров, прикрывая отступление пехоты. Артиллеристы все еще корректировали огонь с помощью удерживающих часть здания пехотинцев, которые стойко сопротивлялись всем попыткам неприятеля выбить их со своего форпоста.

Снаряд пробил гранитные стены и взорвался внутри первого этажа; в подвале на голову собравшимся посыпалась труха с потолка. Отец Анле понял, что, если он сейчас ничего не предпримет, начнется смертельная давка у дверей.

— Сейчас я отпущу вам грехи! — крикнул он сквозь грохот.

Все преклонили колени и, невнятно бормоча, вслед за священником повторяли слова покаяния. Но не успел отец Анле попросить у Господа прощения всех грехов для собравшихся, как раздался страшный грохот и громкий свист снаряда, который пробил крышу подвала. Комната наполнилась едким дымом. Отец Анле встал и ринулся наверх с единственной мыслью уговорить немцев и американцев заключить перемирие, чтобы дать ему возможность увести отсюда свою паству. Но только он высунулся из подвала, как немецкий солдат нажал спусковой крючок автомата. Раздалась очередь, и священник спешно рухнул обратно на ступени, обнаружив, к своему изумлению, что ни одна пуля его не задела. Однако он все же вернулся обратно, к перепуганным людям, и, сглотнув, произнес:

— Успокойтесь. Я обещаю, что никто не причинит вам зла.

Гражданские действительно немного успокоились, решив, что священник с кем-то наверху о чем-то договорился. Стрельба, как ни удивительно, на самом деле начала затихать.

Отец Анле вытер пот со лба и посмотрел наверх. В мерцающем свете свечей можно было разглядеть снаряд, застрявший в крыше подвала. Он не разорвался, но нависал очень угрожающе. Священник быстро опустил глаза, чтобы никто не успел проследить направление его взгляда, и вознес краткую молитву Господу, чтобы снаряд оказался бракованным.

Пока в санатории кипел бой, Мак-Каун успешно вел свой батальон в обход вокруг города. Основную дорогу Стумон — Ла-Глез удалось перерезать без каких-либо проблем. Но во второй половине дня у Мак-Кауна возникли опасения по поводу координации действий с двумя другими батальонами. Отдав своему заместителю приказ организовать сооружение заставы на дороге, сам Мак-Каун с водителем и радистом отправился на рекогносцировку. Командир должен был лично убедиться в правильности своей позиции перед тем, как предпринимать следующий шаг. Он впервые в жизни командовал батальоном, и, несмотря на вчерашнее везение в бою на реке, рассчитывать только на удачу Мак-Каун не собирался.

Передвигаясь по гористой местности перед правофланговой ротой, он внезапно увидел трех немцев — похоже, боевой дозор. Сам Мак-Каун среагировал инстинктивно — первый немец тут же упал, сраженный автоматной очередью. Остальные двое нырнули в кусты. Мак-Каун лихорадочно соображал. Догонять? Развернуться обратно? Противник избавил его от мучительной необходимости делать выбор. С двух сторон раздались выстрелы. Мак-Каун пригнулся вместе с обоими своими солдатами, готовый к бою. Но на этот раз удача изменила ему.

— Kommen Sie hierher![34] — раздался резкий приказ сзади.

Мак-Каун развернулся, собираясь полоснуть очередью из автомата, но тут же опустил ствол.

Троицу окружала толпа немцев. Мак-Каун бросил оружие и поднял руки. Оба спутника смотрели на него в потрясенном молчании, затем последовали его примеру. Командир 2-го батальона 119-го пехотного полка стал военнопленным.

Обезглавленный батальон отступил обратно на изначальные позиции, а Мак-Кауна доставили в Стумон на допрос к подполковнику, который быстро потерял интерес к пленному, отказавшемуся отвечать на любые вопросы, кроме как о своем имени и звании. Его передали младшим офицерам, потом — сержантам, и, хотя их угрозы были прямее и грубее, Мак-Каун все равно отказывался что-либо говорить. Наконец его оставили в покое и заперли в подвале неподалеку от школы месье Натали. Придя к выводу, что в полутемной комнате самое безопасное место — спиной к стене, он устроился на полу и обнаружил, к своему удивлению, прямо у себя над головой книжную полку. Вытащив оттуда наугад книгу, Мак-Каун увидел, что это «Грандиозное перевоплощение» Филипса Оппенгейма.[35] И насколько позволяло освещение, углубился в чтение о подвигах светских персонажей Оппенгейма в мире, столь далеком оттого, в котором он находился сам.

В тот декабрьский день американцы не могли похвастаться особыми успехами на Амблеве. Единственным светлым для них моментом стали события в Шене, где десантникам удалось сосредоточиться рано утром и устроить в деревне истребление танкового подразделения, действуя ножами и гранатами. Обе стороны понесли тяжелые потери, но в результате американцы сумели захватить немецкие бронетранспортеры с зенитками, которые унесли столько жизней их товарищей в самом начале наступления.

Взвод штаб-сержанта[36] Билла Уолша попал под обстрел одной из оставшихся зениток. Сам сержант получил тяжелое ранение, но, пренебрегая этим, бросился к немецкому орудию и взорвал его.

Утром генерал Гейвин передал командование полком полковнику Такеру, сопроводив этот шаг единственным приказом — «Убрать фрицев!» Полковник, понимая всю важность поставленной перед его полком задачи, направил 1-й батальон полковника Джулиана Кука на обходной маневр. Марш-бросок по пересеченной местности занял шесть часов, немцев удалось застать врасплох и разгромить.

По всей деревне лежали трупы немцев, выжить удалось немногим. Трофеев взяли достаточно — 14 зениток, батарею 105-миллиметровых гаубиц, но ценой этого стали 225 убитых и раненых. В роте B — одной из штурмовых — в строю осталось 18 солдат и ни одного офицера, в роте C — 38 солдат и 3 офицера.