Вторая волна храбро продолжала двигаться вперед. Но настала и их очередь. Пулеметы вверху на горе снова завели свою песню смерти. К ним присоединились зенитки. Навстречу наступающим потянулись зигзагообразные полосы очередей. И опять в шеренге образовались прорехи, и опять солдаты дрогнули и побежали.

Но пришла поддержка. Самоходные орудия добрались до верха горы и открыли огонь. На мгновение в полосе вспышек выстрелов можно было разглядеть очертания бронированных машин, но тут же их снова скрывала темнота. Постепенно обстрел 90-миллиметровыми снарядами с близкого расстояния оказал свое воздействие, и интенсивность неприятельского огня спала.

Пришел черед роты C. Солдаты храбро устремились в гору. На этот раз, несмотря на тяжелые потери, наступающие не дрогнули. Они храбро прошли почти весь открытый участок, и вдруг повсюду раздались крики и ругань. По всему полю наступающие спотыкались и падали, наткнувшись на проволочные заграждения. Кусачек у солдат не было, и атака захлебнулась.

Самоходные орудия подошли еще ближе и усилили огонь. Настала очередь четвертой волны атаки. И солдаты вновь двинулись вперед, ступая по трупам убитых. Однако к этому моменту уже сказался результат обстрела американских истребителей танков. Вражеский огонь заметно ослабел. Солдаты опять падали, но уже не так часто, как в первых волнах атаки, и вот уже наступающие добрались до домов. Выскочил немец; с десяток солдат открыли огонь на ходу, и он упал. Выбежал еще один, и командир дал по нему очередь из автомата. Тот свалился наземь без единого звука. Американцы вошли в деревню. Вне себя от злости на собственное командование, поставившее непосильную задачу, на немцев, поубивавших столько их товарищей, и на весь мир, где такое происходит, они жестоко подавляли теперь любое сопротивление. Немецких защитников деревни пристреливали без жалости, и те спешно бежали в дома второй линии, отстреливаясь на ходу.

Атака окончилась. Оставшиеся в живых офицеры собрали выживших солдат и приказали им закрепиться и создать как можно более надежные оборонительные позиции на оказавшемся в их руках пятачке, чтобы продержаться до прихода подкрепления. Солдаты покорно принялись за работу, не обращая уже внимания на пули, бьющие по стенам домиков.

4

Тишина опустилась на санаторий под Стумоном. На первом этаже разгромленного дома усталые американские солдаты устраивались на ночлег посреди развалин. Внизу, в подвале местные жители тоже пытались уснуть, успокаивая себя тем, что отец Анле обещал, что на следующий день всех их эвакуируют и это — последняя ночь в таком положении.

Незадолго до полуночи началась контратака немцев. С громкими криками они бросились вниз с горы, стреляя на ходу. В санатории мгновенно началась паника. В подвале женщины пытались успокоить детей, старики прижимали руки к груди или кусали пальцы, чтобы не кричать, а монашки носились из одного конца комнаты в другой.

Над ними, на первом этаже, творилась полная неразбериха, раздавались прямо противоположные приказы, солдаты носились туда-сюда в темноте, падая наземь один за другим. В главном коридоре застрочил автомат, который тут же вызвал на себя ответный огонь немцев. Пули заплясали по стенам.

Сверху по санаторию с близкого расстояния открыли артиллерийский огонь. Остатки здания сотрясались с каждым попаданием. Немецкие танки, невидимые снизу, выдавали свое присутствие только языками пламени, которые раз за разом вырывались в темноте из их орудий. Офицеры отчаянно вызывали по радио подкрепление. Внизу, между санаторием и заставой на дороге, заводились моторы отделения расположившихся там «Шерманов». Танки направились в гору, но было темно, и гусеницы тщетно царапали камень — склон оказался слишком крут.

Вдруг снизу раздался негромкий взрыв. За ним — еще один, и были видны вспышки красных искр. Ветераны 30-й дивизии поняли, что это значит. Немцы с фаустпатронами среди танков! Раздался удар металла о металл, и один из «Шерманов» полыхнул языком пламени метров в десять высотой. Секунду спустя в нем принялись рваться боеприпасы, разлетаясь во все стороны. Подбили еще один танк, и еще… С горы на них медленно надвигался «Тигр», поводя пушкой из стороны в сторону. Рота Берри стала отступать. При свете горящих «Шерманов» оставшиеся представляли собой слишком легкую мишень.

Над санаторием в горах пехотинцы, затаившись в развалинах, ждали, когда придет их черед вступить в бой. Немецкие танки подходили все ближе. Прижавшиеся к земле солдаты не видели их, но по звуку поняли, что танки уже в нескольких метрах.

Из темноты вынырнул первый «Тигр». От его выстрела затряслось все здание. Обороняющиеся стали выпрыгивать из окон. Рядом с танками появилась и немецкая пехота. Из окна медленно вылетела противотанковая граната и взорвалась, не принеся никакого вреда. За ней последовали еще несколько. Американцы отступали все дальше. Одни ложились среди обломков в засаду и ждали, пока немцы начнут карабкаться сквозь окна вслед за ними; другие же бросали оружие и выпрыгивали через окна на другом конце здания во двор. «Тигр» просунул свою длинноствольную пушку прямо в окно, выбив остатки стекла. Перепуганные солдаты сжались в углу, глядя, как орудие ходит из стороны в сторону. Наконец танк выстрелил. Солдаты отчаянно пытались зажать уши ладонями от ужасного грохота. С пола поднялись облака пыли, а штукатурка валилась, как снег. В окно осторожно заглянул немецкий солдат. На фоне окна его голова представляла собой превосходную мишень. Американцы вспомнили упражнения по стрельбе навскидку, и немец отвалился назад, фонтанируя кровью и держась за горло. Но за ним уже лезли другие. Они забирались во все окна и погнали обороняющихся из комнаты в комнату. В конце концов дальше отходить стало некуда, и оставшиеся в живых американцы начали вставать из укрытий, бросая оружие и поднимая руки вверх.

Однако некоторые не сдавались. Сержант Уильям Уайднер и одиннадцать человек под его командованием вели в одной из внешних построек, куда они отступили, жестокий собственный бой. Организовав подобие круговой обороны, они отбивали все атаки немцев, при этом сам сержант непрерывно кричал, отдавая корректирующие команды артиллерийскому наблюдателю, находящемуся в траншее метрах в пятидесяти позади них, а тот передавал их артиллеристам. Под таким прикрытием выжившие солдаты двух потрепанных в санатории рот наскоро организовали новую оборонительную линию за зданием, занимаемым сержантом Уайднером. Сам сержант впоследствии будет награжден за храбрость, проявленную в ту свирепую декабрьскую ночь.

Эта новая линия обороны, в сущности, представляла собой заполненную грязью канаву, и ее защитники не расслаблялись. Незадолго до рассвета немцы опять пошли в атаку. Американцы ждали их вместе с танками Берри. Совместный огонь обоих подразделений остановил немецкую атаку практически сразу же. Когда взошло солнце, поле перед американскими позициями напоминало лунный пейзаж, усеянный кратерами и уродливо изломанными трупами. На этот раз американцы держались крепко, но тем не менее санаторий Сен-Эдуард, ключ к Стумону, остался в руках Пейпера.

В ночь с 20 на 21 декабря роты B и C 1-го батальона 119-го пехотного полка потеряли половину своего состава, включая пять командиров взводов. В подвалах санатория немцы сортировали пленных американцев, которых оказалось тридцать два человека.