Дело осложнялось тем, что оторваться от слежки из-за скученности на улицах и моего незнания города не представлялось возможным, а убивать не хотелось, так как это вполне могли быть люди падре Жозефа. Опять же, за смертоубийство по головке не погладят, а Бастилия, вон она, рукой подать. Нависает над Парижем, напоминает о себе.

Так и ехал, ломая голову над тем, что делать.

Ну а потом случилось и вовсе странное.

Под ноги лошади неотступно следовавшего за мной всадника вдруг кинулся один из тех же оборванцев. Жеребец встал на дыбы, второй нищий вцепился в седока и мигом стянул его в грязь. Третий, ранее мной не замеченный – вывернул на шпика ведро нечистот, после чего нападающие бесследно исчезли в толпе, оставив владельца лошади свирепо материться посередине улицы.

При этом, один из оборванцев, успел ободряюще кивнуть мне: мол, следуйте дальше, ваша милость, больше никто вас не побеспокоит.

– И кто им приказал меня оберегать? – озадачился я, но потом вспомнил про родственничка Саншо и обещании баска за мной присмотреть и слегка успокоился.

Правда, уже на территории собора, я явился к падре Жозефу только после того, как окончательно убедился, что слежки нет.

Капуцин после того, как выслушал мой подробный рассказ о событиях, одобряюще кивнул:

– Я вами доволен, у вас получилось, сын мой. О вас оживленно болтают в определенных кругах уже целую неделю. Но будьте осторожны. Что вы еще можете сказать?

– Маркиза дю Фаржи считает, что отправителем письма к ее величеству королеве является герцогиня де Шеврез, – я слегка поклонился. – Однако, я пока не склонен доверять словам маркизы. Это могла сделать она сама либо третье лицо. Одно совершенно точно ясно, отправитель пытается внести смуту в королевскую семью, при этом, явно не руководствуется государственными интересами.

Капуцин едва заметно поморщился.

– Это ясно. Выясните кто это сделал… – приказал он. – Что вы можете сказать о самой маркизе? Насколько сильно она вовлечена в дело заговорщиков? Это не праздный вопрос, маркиза дю Фаржи обретается рядом с ее величеством королевой, нам надо знать о ее убеждениях, чтобы упредить возможные вред, который она может принести государству.

– Маркиза? – я ненадолго задумался. – Она умна, чрезмерно умна и опасна, но ее серьезное участие в заговоре весьма сомнительно. Скорее всего маркиза участвует в нем только номинально и не преследует желание навредить короне. Но я ее знаю пока недостаточно и не спешил бы с преждевременными выводами. Понять женщин весьма трудно.

Святой отец кивнул и неожиданно поинтересовался у меня:

– Что вы хотите от этой жизни, сын мой?

– Покоя, святой отец, – не раздумывая, честно ответил я. – Покоя в душе и в жизни.

Отец Жозеф с интересом склонил голову:

– Вы не задумывались о духовной карьере?

– Часто. Но, увы, понимаю, что пока не готов.

– Это только одному Господу известно! – сурово одернул меня капуцин. – Смирение приходит со временем, главное открыть свои помыслы для святого духа. Но об этом мы еще поговорим. Вы на правильном пути, сын мой. Продолжайте общение с маркизой дю Фаржи, мне нравится ваша тактика. В отношении брата государя – будет неплохо, если вы станете его фаворитом и окажете правильное влияние него, но осторожней, за место подле его высочества существует весьма мерзкая конкуренция. Вас могут постараться убить. Не только клинком, но и ядом.

«Успокоил, черт бы тебя побрал… – ругнулся я про себя. – Придется постараться…»

– В субботу устраивают королевскую охоту в Фонтенбло, – падре Жозеф неприязненно поморщился, словно речь шла о походе в бордель. – Постарайтесь находиться на ней рядом с королевским братом. А пока идите, сын мой…»

Я почтительно откланялся, ругнув монаха за скупость, но на выходе меня снова догнал тот самый монашек и опять вручил увесистый мешочек.

Настроение сразу поднялось.

Ну а как по-другому?

Наваррец

Меня сопроводили по коридорам замка двое солдат барона и слуга, хотя я, скорее, назвал бы это сопровождение ненавязчивым конвоем. То, что меня не оставят без присмотра, сразу было понятно, поэтому я и не пытался покидать комнату без особой надобности. Слугу в расчет не беру, солдаты же… в случае необходимости я бы справился с ними, в этом я был уверен.

– Шевалье де Брас! – торжественно произнес слуга, распахнув передом мой высокие двери, украшенные изящной резьбой.

Я прошествовал внутрь, задрав подбородок вверх и презрительно оттопырив нижнюю губу в лучших традициях Поташева[28]. Нужно было дать понять местным аристократам, что плевать я на них хотел.

Помещение было просторным и выполняло сразу две функции: обеденного зала и салона. Обставлено все было в классической манере: большую часть пространства занимал огромный дубовых стол, стены почти полностью драпированы тканью, тут и там висели трофейные головы кабанов, да оленей, вдоль стен стояли рыцарские доспехи в полный рост, и, чуть в стороне, я увидел несколько диванов, стоящими отдельной композицией, с горами подушек поверху, да толстый персидский ковер на полу – большая ценность по нынешним временам.

За столом, почти целиком заставленным тарелками, кувшинами, супницами, блюдами с дичью, салатами, разнообразными закусками и прочим необходимым для хорошего застолья, сидели с десяток кавалеров и одна-единственная дама.

Во главе стола, как и полагается хозяину, восседал барон де Пьемон. Выглядел он внушительно: темный колет[29] поверх шерстяного дублета[30], в прорезях которого угадывался золотой атлас нижней рубашки, был лаконичен; накрахмаленный воротник с высокой стойкой, с ниспадавшими поверх волосами, подчеркивал благородный профиль его лица; усы и борода аккуратно подстрижены. Он поднялся мне на встречу и широким жестом пригласил к столу.

– Садитесь, любезный де Брас, где пожелаете.

Я не спешил воспользоваться приглашением, постаравшись сначала оценить собравшихся за столом людей.

По правую руку барона расположился огромный, на голову выше всех вокруг, заросший черной бородой и волосами мужчина неопределенного возраста, одетый в тяжелую кирасу, будто бы немедленно собирался принять участие в рыцарском поединке. Одеяние, надо сказать, вовсе не для праздничного стола, но бородач чувствовал себя комфортно. Он держал в правой руке огромный кусок жареного мяса на кости и жадно от него откусывал, а в левой – гигантский кубок, из которого отпивал большими глотками. Сок и жир стекали по его бороде и капали и на стол, и на пол, но гиганта это нисколько не заботило. Он бросил в мою сторону короткий, но внимательный взгляд маленьких прищуренных глаз, и вновь переключился на еду и выпивку. Никто, кроме него, еще не ел, все чего-то ждали, очевидно, моего появления. А этот человек принципиально не стал меня дожидаться, и начал ужин по своей инициативе, что выглядело весьма невежливо с его стороны по меркам любого времени. Но тот факт, что хозяин позволил ему это, говорило о многом: меня либо провоцировали, либо проверяли. В любом случае, нужно держаться настороже.