— Я знаком с Луной, — продолжил я. — Однажды Аввакум Ионович купил у меня для нее котенка. У тебя прекрасная дочь. Уже очень скоро вы увидитесь. Сегодня я здесь в том числе и для того, чтобы дать вам этот шанс.

Я увидел, что на глазах у Людмилы наворачиваются слезы.

— Никто не вернет вам с Луной тех лет, которые вы потеряли, — сказал я. — Но, когда ты отомстишь Элаизе, тебе не станет легче. Я уверен, ты и сама понимаешь это. Однако, если поможешь мне, то возможно у одного ребенка появиться шанс не потерять свою маму навсегда.

Мне не пристало ныть о своей судьбе. При том, что я получил второй шанс, в отличие от миллиардов людей на планете. Но сейчас я знал, что Людмила в ярости не от того, что ей пришлось жить на этой стороне долгие годы. Она сама призналась, что ненавидит девочку именно из-за того, что та продолжала разлучать их с дочерью несмотря на то, что знала, как она страдает. А значит никакая мотивация, кроме ребенка, потерявшего мать, не могла изменить ее решения уйти отсюда. И я очень надеялся, что попал в точку.

— Дьявол… — выругалась она и обернулась, чтобы посмотреть на все еще открытые порталы.

Кажется, ее мысли витали прямо в воздухе и напрягали саму атмосферу вокруг нас.

— Ладно. Я помогу тебе, — процедила она, смахнув слезу. Затем подошла к валуну и выглянула из-за него.

Я бесшумно выдохнул. Мне совсем не хотелось связываться с Раневским в одиночку. Но выбора могло и не остаться.

— Спасибо, — произнес я.

— Так, — как будто не расслышав моей благодарности, щитница вытащила из-за спины самодельное копье и отодвинула меня в сторону. — Мне понадобится некоторое время, чтобы наложить щит.

Я спросил зачем ей понадобилось накладывать щит, но Людмила не ответила. Она уже чертила какой-то очень мудреный, но откуда-то знакомый мне, символ на песке.

Мы молчали уже довольно долго, и я решил сделать еще одну попытку заговорить, задав уже другой вопрос, который волновал меня не меньше:

— Что ты здесь делала?

— Что? — дочь Германна подняла глаза на меня.

— Ведь ты оказалась тут со мной не просто так?

Мне не давала покоя мысль, что это щитница заманила Элаизу в ловушку. Как иначе адская гончая, взявшая след, могла привести моих спутников именно сюда?

— Я следила за тобой от своей старой пещеры, — ответила она. — Подумала, что ты очередной мальчишка, угодивший в портал во время комендантского часа. Но прежде, чем обнаружить себя, я должна была удостовериться, что тобой не завладел какой-нибудь дух. Когда ты легкомысленно полез прямо в лапы к Раневскому, я окончательно убедилась, что ты обычный ребенок.

— Хм. Если честно, то я подумал, что именно ты привела Элаизу сюда.

— Мне бы и в голову не пришло, — усмехнулась она. — Я и представить не могла, что девочка-призрак, прожившая здесь столько лет, может угодить в лапы работорговцу.

— Работорговцу? — я удивленно поднял брови.

— Да, — она кивнула. — Это не совсем правильно характеризует то, чем занимается Раневский на самом деле. Но я называю его именно так.

— Так что он делает? Почему мы просто не можем войти туда и приставить эту штуковину к его горлу? — я указал глазами на самодельное копье в руках Милы.

— Потому что против него у нас нет шансов. Мы просто станем очередным лотом на аукционе.

— Лотом на аукционе?

— Да. Раневский ищет людей, попавших на эту сторону и еще не успевших погибнуть от воздействия радиации. Ищет и заманивает в ловушки. Затем готовит тела к аукциону и распродает их.

— Ты хочешь сказать, что, когда порталы закрываются, души одарённых выряжаются в красивые платья и костюмы, собираются в одном месте и поднимают ставки?

— Почти, — серьезно ответила девушка, сосредоточенно дорисовывая символ на песке. — Только деньги здесь ничего не стоят. Выигрывает тот, кто сделает более интересное предложение.

— Но зачем ему Элаиза? Ведь ее телом невозможно завладеть.

— Не знаю. Скорее всего она шла в комплекте к той второй девочке, про которую ты говорил.

Все интереснее и интереснее. Даже в таком месте, как это, нашелся тот, кто додумался до того, как получить свою выгоду от всего происходящего. Мужик, торгующий телами. Хм.

Так. Стоп. А ведь в каком-то смысле это мне даже на руку. Что если Глобус у него?

— Как много людей работорговец держит в этом грузовике?

Я посмотрел на машину. Внутри мерцал свет. Видимо аристократ ходил мимо свечи и заставлял пламя плясать.

— Не знаю. И сразу говорю. На многое не рассчитывай. Нам вряд ли удастся выкупить кого-то, кроме Элаизы.

— Что? Мы будем участвовать в аукционе?

— Да. Щит защитит нас от желающих завладеть нашими телами, пока идет распродажа.

— Может все-таки попробуем убить его? — я посмотрел на браслет на своем запястье.

— Я уже сказала, что это невозможно. — ответила Людмила. — Раневский — горец. Единственный шанс спасти девчонку, это сделать на нее ставку, которая перебьет остальные.

Я тут же все понял. Душа горца, попавшая на эту сторону и завладевшая телом, снова приобретает бессмертие. Единственный вариант, насколько я знаю, обезглавить ублюдка. Но с предметами, существующими в этом мире, это не так-то просто. Черт. Я оказался почти в единственной возможной ситуации, когда пистолет, который дал мне Миша, гораздо хуже какого-нибудь меча.

Пока я пытался справиться с мыслью, посеянной Людмилой у меня в голове, она уже дочертила Знак и дотронулась до него. В земле как будто что-то взорвалось и из самого центра Знака вырвалась энергия, поднимая в воздух столп пепла. Голубое свечение накрыло нас куполом.

— Нечто подобное делала Элаиза во внешнем мире… — сказал я.

— Знаю. Это я научила ее.

Все пазлы в моей голове тут же сложились. Я вспомнил, как Серый, когда мы впервые увидели немую девочку в моем дворе, сказал, что такой щит сейчас уже никто не использует, потому что он устарел. Ха! Конечно, никто. Кроме тех, кто так и остался в девяносто третьем.

— Идем, — Людмила взяла меня за руку и повела прямо к старой машине.

Я хотел вырваться, чтобы снова не ощущать себя маленьким ребенком, но потом понял, что ведет она меня так не потому, что хочет снова почувствовать себя матерью. Все гораздо проще. Души начали возвращаться из внешнего мира, а порталы теперь закрывались один за другим. Если я отстану и окажусь за пределами купола, то очень быстро потеряю свое тело.

Мотивации не лишаться, как сказала бы Ангельская, своей тушки, оказалось вполне достаточно для того, чтобы смириться с ролью ребенка