впрошлый раз, у алтаря, я понял, что попал отнюдь не на прощальную аудиенцию. Леди Джейн была облачена в парадное одеяние, подобное тому, в каком она появилась во дворце королевы Марии. Движением руки она отослала служителя и шагнула мне навстречу.

– Что вам угодно сообщить мне, господин посол?

Наставал решительный момент, и в мыслях своих просил я поддержки Всевидящего. Он, как всегда, промолчал.

– Ваша светлость, я должен признаться, что прибыл в Найт не только как посол моей государыни, но и.…

– Мне известно это, – оборвала мою речь герцогиня, – потому и принимаю вас здесь, а не в своем кабинете. И все же, поговорим сначала о земных делах.

– О самых простых, – добавила она, улыбнувшись, и улыбка ее была, ох, как нехороша. – Вы ведь опять хотите сказать мне нечто, не относящееся к вашей миссии.

Предсказание Кларенса сбывалось с неприятной точностью, и с неподобающей моменту иронией подумал, что, возможно, принц заразился этих краях особой ночной проницательностью. Как ни странно, именно эта неуместная мысль приободрила меня.

– Вы совершенно правы, ваша светлость, – сколь мог спокойно проговорил я. – Я хотел лишь известить вас о действительном похитителе 500 талеров. Это мистер Чарльз Стентон. И я могу доказать это.

– Сожалею, – холодно отвечала герцогиня, – но по законам Найта одно и то же преступление не рассматривается в суде дважды.

– Впрочем, – лицо ее озарилось вспышкой Ночи, – возможно на нем есть другая вина?

– Мистер Стентон двоеверен: посвятив себя Ночи, он не отрекся полностью от прежней веры.

– Да, за это следовало бы наказать, – согласилась леди Джейн. – Но, если этого не сделала сама Ночь, я тоже не стану вмешиваться.

– Еще что-нибудь? – тоном утверждения поинтересовалась леди Джейн. И я не обманул ее ожиданий:

– Вряд ли вы сочтете это серьезным проступком, ваша светлость…

– Говорите.

– Мистер Стентон помогает врагам ее величества корлевы Елизаветы. Полагая меня одним из них, он передал мне 500 талеров на поддержку заговора.

– Мистер Стентон ошибся в вас, не правда ли? – вновь улыбнулась герцогиня.

– Нравится ли мне моя государыня, не имеет значения. Я служу ей.

– Достаточно, – прервала меня герцогиня. – Мистер Стентон нарушил условия пребывания в Найте. И за это будет наказан.

Взгляд ее скользнул куда-то вправо, губы неслышно произнесли какое-то слово, и вслед за этим я услышал служителя Храма, подходящего к нам.

– Передайте мистеру Стентону, что я запрещаю ему покидать замок. Если же он успел выехать – верните его.

– Будет исполнено, ваша светлость, – в голосе исполнительного служителя мне почудилось злорадство.

– И поторопите остальных гостей: к наступлению полнолуния я хочу остаться одна.

– Но сэр Реджинальд желал бы еще раз предстать пред вашей милостью, – осмелился возразить страж.

– Главный Надзиратель Игры должен покинуть замок, как и все остальные, – отрезала леди Джейн. – Господин посол – последний, с кем я разговариваю сегодня.

Она полагала разговор завершенным, однако служитель стоял пред ней склонив голову, но не двигаясь с места.

– Ступайте, – тихим, полным льда, голосом произнесла герцогиня, – передайте сэру Реджинальду, что я не желаю дважды повторять одно и то же.

– А вы коварный человек, господин посол, – неожиданно произнесла она, глядя вослед уходящему служителю. – Разве ваша вера не считает это пороком?

– Моя вера требует наказания зла, – возразил я, но леди Джейн тут же перебила меня.

– В здешнем мире или в жизни грядущей, – продолжила она быстро. – Так почему бы вам не оставить все, как есть, до наступления жизни грядущей?

Я смиренно склонил голову:

– Слаб я, ваша светлость: очень хочу увидеть торжество справедливости своими глазами.

– Любой ценой?

Я промолчал. Да что мог ответить я могущественной женщине, живущей под крылом иного божества, в мире, где каждый от рождения твердо знает: Бог существует. Где заветы впитываются с молоком матери и первыми еще не твердо произносимыми словами. Где каждый проступок против Воли Божьей карается без промедления, где неизвестны ни милосердие, ни покаяние. Как объяснить ей, что чувствует человек, видящий, что в обычной жизни лучше всего приспосабливается нарушитель любых заветов, а Бог при этом безмолвствует?..

Ничего такого я не мог сказать Посланнице Ночи, и потому ответил вопросом на вопрос:

– Ваша светлость, его сурово накажут?

– Это как посмотреть, – любезно пояснила герцогиня, – поскольку договор о его пребывании в Найте был заключен еще до его перехода под покровительство Ночи, его нельзя будет осудить как клятвопреступника. Но у меня есть иная возможность. Он будет выслан на родину. Конвой проводит его до границы, а что с ним случится на той стороне, уже не моя забота.

– Впрочем, – добавила она, – он может войти во Храм, и заново, как принявший покровительство Ночи принять обязательство не вмешиваться в дела Полуденного королевства… Правда, Ночь отказать ему.

– Отказать? – переспросил я.

– Не принять его клятву. А это означает мгновенную смерть. Хотя, наверное, это лучше, чем ожидание казни от рук палача моей пресветлой сестры Елизаветы.

Леди Джейн сделала маленький шажок навстречу мне.

– Торжествует ли теперь ваша справедливость, господин посол? – вкрадчиво осведомилась она, пристально следя за выражением лица моего.

– Мне хочется верить в это, ваша светлость, – только и мог ответить я.

Герцогиня отвернулась и медленно пошла прочь, словно собиралась уйти совсем, покинув меня во Храме. Но, подойдя почти вплотную к Старикам, она обернулась и теперь стояла так, что три демона Ночи как бы выглядывали из-за ее спины.

– Итак, государыня ваша желает прочного мира, – сухо произнесла герцогиня. – Поскольку в войне, не мной начатой, победила я, то могу диктовать свои условия.

Она сделала паузу, как бы давая мне возможность выдвинуть возражение, но я молчал.

– Пресветлая сестра моя Елизавета может, конечно, попытаться переиграть итоги войны, но я не думаю, что конечный результат будет иным. Ведь даже опальный принц Кларенс не станет теперь сражаться за нее. Может быть, Орден…

И тут я недипломатично и даже невежливо перебил герцогиню:

– Орден Преображения не будет участвовать в такой войне.

Леди Джейн испытывающе посмотрела на меня:

– Возможно, лично вы, сэр Питер не будете и даже люди, подчиненные вам, но весь Орден…

– Орден Преображения не является армией ее величества. И я сумею убедить двух других командоров и великого магистра поступить согласно уставу Ордена.

Теперь герцогиня слушала меня очень внимательно.

– В уставе сказано, что Орден обязан защищать страну пребывания в случае внешнего вторжения, но не должен сам участвовать в подобных действиях.

– Однажды Орден уже нарушил свой устав, – живо возразила леди Джейн. – Когда напал на южных кочевников.

– Все произошло бы мирно, если бы кочевники сразу согласились пропустить нас к развалинам, где находились наши святыни.