– Возвращаться не буду! – сразу предупредила подруга. – На всякий случай возьми мой мобильник и проверь, может, он у тебя из сумки выпал и балдеет где-нибудь в машине. Не отзовется, сразу станет ясно – это судьба! Лишний раз тычет носом – завтрашняя поездка в этот гостеприимный загородный дом необходима.

– Сейчас позвоню и напугаю Фимку до потери сознания, – проворчала я, набирая свой номер. Как начнет мой мобильник под музыку по столу скакать!

– Да ладно, она ко всему привычная. Голосок покойной Антонины Владиславовны, на мой взгляд, похуже будет. И то она лапы не откинула.

Веселая мелодия и радостная вибрация моего телефона раздались из кармана шубы. И обрадовали меня несказанно. Кошка могла спать спокойно.

Весьма довольная находкой, я сунула руку в карман, почему-то оказавшийся мокрым, и вытащила родной мобильник вместе с брелком и тремя ключами. Не моими. Вот эта находка меня и озадачила: где я могла ее подхватить? Ну шариковые ручки – понятное дело. В какой бы отдел на работе я ни заходила, все сотрудники мигом их прячут. Можно было бы обозвать мои действия клептоманией, но, во-первых, ворую я их неосознанно, а во-вторых, также неосознанно оставляю потом где попало. В том числе и свои собственные. Опытные коллеги наносят на ценные экземпляры какие-нибудь метки – например, лаком для ногтей. Это позволяет сэкономить время в спорах о принадлежности…

Брелок был самодельным – просверленная, основательно затертая старинная монета. Довольно тяжелая. И я ее видела не далее как вчера вечером. Влад в спешке уронил ключи у двери квартиры. Причем дважды… Память услужливо напомнила и еще один эпизод: вот я на крыльце новостройки наклоняюсь, чтобы смахнуть рукой снег с сапог и замечаю…

– Нет! Этого просто не может быть!

В моем голосе было столько отчаяния, что Наташка удивилась:

– Что-то я плохо тебя понимаю: ты своего телефона испугалась или жалеешь, что не оставила его Фимке? Успокойся, он ей на фиг не нужен. А тебе просто надо как следует отдохнуть… Ну ты ж смотри, все назло делают! Этому козлу приспичило именно сейчас поворачивать, а я забыла перестроиться… Но удовольствия обвинить меня в невнимательности ему не доставлю! Будем поворачивать вместе с ним, если уж этому типу так неймется свернуть налево. В последний раз иду на поводу у «чайников»!

Натальино выступление меня отвлекло, я быстренько сунула брелок назад в карман, а мобильник вернула на законное место, в сумку, и выглянула в окно: справа и чуть впереди нас стояла обшарпанная бывалая «пятерка», выказывавшая явное желание свернуть налево. За рулем сидел наглый тип в каком-то тулупе и знаками уверял, что мы обе жуткие кретинки. Ну ладно, если бы хорошо знал нас…

Переулок, в который мы свернули назло типу и вперед него, долго тянулся и неожиданно закончился тупиком. Я бы даже сказала – глухим. Ни одной живой души рядом. И поговорить-то не с кем. Свет фар услужливо демонстрировал высокий бетонный забор, а по бокам – роскошную свалку. Машины, которой мы утерли нос на повороте, не было видно. Вероятно, водитель предпочел остановиться раньше. Там, где имелись чистые, необремененные мусором следы цивилизации.

– Куда это мы заехали? – запоздало удивилась подруга. – Знаешь, как-то здесь неуютно. Через забор мы не перескочем, а развернуться невозможно. На свалку тоже рановато…

Я молчала, озираясь по сторонам. Глаз порадовать нечем! Вдруг взгляд уткнулся в какой-то валенок с галошей, торчащий под углом в сорок пять градусов над одной из мусорных куч, украшенных остатками трудно определяемых предметов. Валенок показался обитаемым. Прямо на моих глазах он изобразил почти прямой угол и закачался из стороны в сторону.

– Фи-и-га себе! – глухо вякнула Наташка, как выяснилось, вместе со мной наблюдавшая амплитуду колебания валенка. – Не-ет, хватит с нас неприятностей! – повысила она голос, включила заднюю передачу и резко тронулась с места. – Думаешь, это просто валенок с галошей?

Я ни о чем не думала, кроме как о том, чтобы побыстрее отсюда убраться.

– Это ловушка! – возвестила Наташка, стараясь куда-нибудь не врезаться. – Блин! Ненавижу ездить задом!.. Из валенка непременно торчит какой-нибудь мужик. Достаточно живой, чтобы выписывать ногой кренделя. О! Слышишь? Поет! Веселится. А вдруг ему для веселья подружки нужны?!

Наташка прибавила скорость, и мы пробкой вылетели на более-менее освещенное пространство какой-то стройки. Там абы как развернулись и рванули к шоссе, с которого так необдуманно свернули.

– Дался тебе этот мужик на повороте! – переведя дух, упрекнула я Наташку.

– Да! – легко согласилась она. – И ведь отлично знаю, что от них одни неприятности!

Дальнейшая дорога показалась автобаном. Только не очень хорошо освещенным. Зато «курятники» патрульно-постовой службы вызывали искренний прилив нежных чувств.

Прозвонившись Аленке и сообщив, что я одной ногой почти в прихожей, с удовлетворением выслушала пожелание по частям домой не возвращаться. Дочь скучала над комедийным фильмом, завидуя Славке, убежавшему на свидание.

– А что вам мешает сбегать с Лешиком на свидание? – попробовала я утешить дочь.

– В наш общий коридор? К себе, как девушка порядочная, я не могу его пригласить. У меня в комнате со вчерашнего вечера уборка, все аккуратно вытряхнуто и раскидано квадратно-гнездовым способом. Даже люстра занята – на ней хирургическая спецодежда висит. Сама-то я легко передвигаюсь по комнате – скачками. Славка тоже быстро освоил. А вот Лешке такой способ передвижения не знаком. Еще ногу сломает. К нему тоже идти не хочется. Скучно сидеть втроем. И даже не втроем, а в одиночестве. Вдвоем Лешка с компом сидит. И вообще, завтра у меня зачет, а вы мне все мешаете! Пока!

В оставшееся время до приезда домой мы с подругой уточнили планы на завтрашний день. Наталья заканчивает в половине четвертого, купит дружеский набор для передачи Людмиле, а если повезет, застанет ее лечащего врача и как-нибудь к ней прорвется. Если не застанет, тоже как-нибудь прорвется. Вопросы мы обсудили заранее и пришли к выводу, что Милкино здоровье от них только улучшится. Главное – ничего не говорить про Григория… Затем подруге надлежало подхватить меня на выходе у метро. Мы планировали заскочить к Маринке. Встречу с ней оговорим сегодня же. От Маринки летим за Фимкой и попутно навещаем Совкиных – мать и сестру Григория. У них уточняем место его госпитализации, и в субботу… Ах ты, боже мой, как же не кстати Димка в субботу возвращается. Какое счастье! Неделю не виделись. Похудел, наверное. Голодный. Но уж до воскресенья-то как-нибудь дотянул бы с возвращением?

– Привет! – весело поздоровалась я с кошачьей оравой, высыпавшей мне навстречу. Привычно пересчитала их по головам и вздохнула: – Нет, Фимку здесь с распростертыми объятиями не примут.

– Мамуль! – раздался из большой комнаты голос дочери. – Я сейчас выползу. Как похороны?

Интересный вопрос! Сказать «замечательно» как-то неловко, «ничего хорошего», более правильно – чего ж в них хорошего, но не совсем верно. – Так себе… Похоронили все-таки… – Я перевела разговор на другую тему: – Анастас… сия Ивановна не заходила?