К вечеру следующего дня ветер стих, мы приняли его самолет. После официальных приветствий и представлений он потребовал вертолет, чтобы побывать на ряде позиций ЗРВ дивизии ПВО страны. На мое предупреждение, что светлого времени осталось мало и мы не успеем облететь позиции, ответ был непреклонным: «Хотя бы на одной из них, но побываем».

Через 15 минут мы были на позиции дивизиона. Первый вопрос командиру: «От кого и по каким средствам вы получаете оповещение о воздушных целях и соответствующие команды?»

Он потребовал продемонстрировать проход команд и сигналов с КП командира дивизии на позиции дивизионов. Возвратясь, поднял одну авиаэскадрилью по тревоге и приказал удалиться в глубь океана на 100 км, сделать разворот и обозначить нападение авиации противника на аэродром Анадырь. Вторая авиационная эскадрилья осталась на аэродроме, новой задачи не получала. С получением сигналов от РТС о целях была поднята и вторая авиационная эскадрилья. Она не успела произвести взлет, как была подвергнута удару.

— Делайте сами вывод, — обращаясь к комдиву, сказал Сергей Леонидович.

Когда я предложил ужин, Соколов возразил:

— Нет, мы еще побываем на КП дивизии, послушаем начальника гарнизона…

— А завтра? — спросил я.

— Полетим в Провидение (т.е. 500 км назад), подготовьте Ил-14. Вылет в 7 утра.

Утром была хорошая погода. Но, когда мы выходили из самолета, внезапно хлынул проливной океанский дождь. Пришлось сушиться в госпитале, поэтому обед был в самолете.

В Анадыре мы посетили арсенал в подземном сооружении протяженностью более полутора километров. Сергей Леонидович решил пройти пешком. Он любитель быстрой ходьбы, и я, еле успевая, вспомнил, как Суворов подвергал новичков-офицеров испытанию на выносливость, приказывая его сопровождать, и намеренно шел напрямую через заборы, овраги и дворы, легко их сам преодолевая…

Помню и то, как в конце семидесятых годов на учения в Монголии Сергей Леонидович прибыл в 30-градусный мороз в шинели, фуражке и в этой же одежде находился все 10 дней. Мы удивлялись его выносливости и богатырскому здоровью…

Почти все восьмидесятые годы мне пришлось работать под непосредственным руководством Сергея Леонидовича. Мы близко познакомились, убедились в совпадении наших жизненных позиций и дальнейших перспектив строительства Вооруженных сил. Мы были убеждены, что нельзя в этих вопросах замыкаться лишь на особенностях своей страны, надо учитывать, что происходит в целом в мире, в том числе и у наших противников.

В декабре 1984 года маршал Соколов был назначен министром обороны. К сожалению, раскрыть все свои способности в должности министра обороны ему не удалось, всему причина — перестройка…

Из воспоминаний генерала армии Алексея Лизичева:

— Назначение маршала Соколова на пост министра обороны СССР произошло в сложный для страны период. Один за другим ушли из жизни два генеральных секретаря ЦК КПСС, да и третий генсек, мягко говоря, не отличался крепким здоровьем. К тому же Константин Устинович Черненко в силу возраста и уровня подготовки не мог предложить реального выхода из глубокого тупика, куда зашли советско-американские отношения, особенно переговоры по ограничению ядерных вооружений.

С начала 80-х годов военные расходы США превысили 640 млрд. долларов, а в 1985—1989 годах они должны были составить, как было объявлено, 2 триллиона долларов — почти столько же, сколько было израсходовано на эти цели за 35 послевоенных лет.

Администрация Рейгана не скрывала, что все это делалось в расчете на обретение военного превосходства над СССР, и нам во что бы то ни стало следовало поддерживать военный паритет. Решением этой очень сложной задачи и занимались наши военные руководители во главе с маршалом С.Л. Соколовым.

К сожалению, избрание Горбачева новым генеральным секретарем ЦК КПСС мало что изменило в межгосударственных делах между СССР и США. Новый генсек еще не имел четкой программы в области внешней политики страны, хотя и выражал недовольство тем, что в ней отсутствовали динамизм и стратегический простор для широкого маневра с целью перелома опасного противостояния СССР и США и изменения общей напряженной международной обстановки. «Новое мышление» только зарождалось. Оно проявилось в полной мере, когда с поста министра иностранных дел ушел мудрый А. А. Громыко и его место занял Э.А. Шеварднадзе, готовый без особых возражений осуществлять на практике указания Горбачева во внешней политике.

Поскольку инициативы по военным вопросам, исходящие от Горбачева, не всегда были достаточно продуманными, между членами «тройки» (министр иностранных дел Шеварднадзе, министр обороны Соколов и курировавший оборонную промышленность секретарь ЦК Л.Н. Зайков), которая в рамках Политбюро занималась вопросами переговоров с США по ядерным и обычным вооружениям, начались споры. Сергей Леонидович принципиально отстаивал интересы наших Вооруженных сил и соответственно страны. Шеварднадзе готов был пойти на недопустимые уступки США, а Зайков по негласному поручению Горбачева чаще всего выступал как арбитр.

Когда споры стали особенно жаркими, министр обороны пригласил меня, в ту пору начальника Главного политуправления, вместе с ним отправиться к Шеварднадзе. Под натиском веских, неопровержимых доводов Сергея Леонидовича Шеварднадзе вынужден был несколько поступиться своей позицией. Казалось, мы достигли «консенсуса», но это только казалось. После памятной встречи я почувствовал «прохладу» в своих отношениях с Горбачевым, который сдавал американцам в ущерб СССР одну позицию за другой…

Тандем Горбачев — Шеварднадзе, фактически полностью определявший внешнеполитический курс страны, решил избавиться и от «несговорчивого» министра обороны. Ждали удобного момента. Помог тот известный случай, который не прояснен до сих пор: «пролет Руста».

«Разбор полетов» в Политбюро, как признается А.Ф. Добрынин, исполнявший в то время обязанности секретаря ЦК КПСС, тщательно готовился. В ход были пущены все закулисные маневры. «Ведущую» роль тут играли Шеварднадзе, Лигачев и, конечно же, сам Горбачев.

Главнокомандующего ПВО страны дважды Героя Советского Союза главного маршала авиации А.И. Колдунова сняли с занимаемого им поста на самом заседании Политбюро. В заключение заседания с резкой речью выступил Горбачев. Обращаясь к маршалу Соколову, он сказал:

— Сергей Леонидович, я не сомневаюсь в вашей личной честности. Однако в сложившейся ситуации я на вашем месте подал бы в отставку.

Маршал Соколов тут же заявил, что он просит принять его отставку. Не мешкая, Горбачев от имени Политбюро принял эту отставку…

После короткого перерыва Горбачев предложил вместо маршала Соколова назначить на этот пост генерала армии Дмитрия Тимофеевича Язова.

Так совершился «тихий переворот» в руководстве Вооруженных сил СССР, поскольку вместе с Соколовым были вынуждены уйти в отставку и наиболее видные военачальники, противники «реформы» Горбачева и его больших уступок американцам на переговорах.