зажаты над головой, а его ноги обхватывают мои, так что я никак не могу пошевелиться или взять ситуацию под контроль.

Я хриплю и пытаюсь двигаться, но бесполезно, я полностью в его власти.

Мне это ни капельки не нравится.

— Я расскажу тебе все о моем даре, все о всех наших дарах, если ты сначала ответишь на один мой вопрос.

Я снова сопротивляюсь, но он как кирпичная стена, которая навалилась на меня, неподвижная и с которой невозможно вести беседу. — Я уже знаю, что ты собираешься спросить, ответ – нет.

Он насмехается и качает головой. — Я сомневаюсь в этом, Связная. Скажи мне, почему то, что тебя называют соплячкой, так задевает тебя? Чего я здесь не вижу, почему тебя это так бесит?

Мой желудок опускается, а щеки горят, но, может быть, это и хорошо, может быть, я смогу выпустить часть разочарования и ярости из-за того, как они все решили меня воспринимать.

Я глубоко вдыхаю, а затем просто выпускаю все наружу. — Может быть, это потому, что я стараюсь изо всех сил. Может быть, это потому, что я сделала все, все, что Норт требовал от меня, и ни разу никто из вас не признал этого. Черт, он даже не остановился, чтобы позволить мне взять гребаный Мидол! Я здесь каждое утро без жалоб. Я ходила на ТП без жалоб. Я хожу на ужины Связных и занятия, на ужины совета и на дурацкие занятия Нокса, даже не имея выбора. Я знаю, что вы все ненавидите меня за то, что случилось, я знаю это, поэтому, когда у меня были проблемы с моими узами, я не хотела беспокоить никого из вас этим…

— Ложь. Это была ложь, — прерывает он, его глаза окольцованы белым, не настолько, чтобы я могла быть полностью уверена, что он использует свой дар, но это определенно что-то.

Черт, надеюсь, он вырубит меня, и мне больше не придется это слушать.

Я пожимаю плечами. — Я не хотела беспокоить вас, и я также не хотела иметь дело с абсолютным стыдом и играми разума, когда вы говорите мне, чтобы я смирилась с этим… потому что зачем вам помогать мне? Все вещи, с которыми вы мне помогали до сих пор, были связаны с контролем, зачем вам искать решение моей проблемы, не связанное с завершением связи?

— Но мы ведь нашли, не так ли? Норт провел весь день, выпытывая у Гейба и Бэссинджера о всех эффектах твоей дымки уз и о том, что они пробовали, пока он не нашел что-то. Ты ведешь себя так, будто мы эгоистичные гребаные насильники, хотя это очень далеко от правды, Связная.

Он приподнимается на руках, так что оказывается надо мной, и хотя нижняя половина меня все еще прижата к матам, я могу пожать плечами. — Ну, это тоже неправда, не так ли? Если мы говорим честно, то Нокс уже показал мне, как много для него значат мои границы, почему я должна верить, что ты или Норт чем-то отличаетесь?

Его глаза закрываются, и я почти жалею, что сказала об этом, но, черт возьми, это правда. Только потому, что у меня был выбор в этой ситуации, больше, чем считает Атлас, не значит, что Нокс освобожден от ответственности за случившееся.

Я не могу доверять никому из них.

— Если бы я хотел принудить тебя к Привязыванию, я бы уже сто раз мог это сделать. Я неделями спал в твоей постели в общежитии. Я тренировал тебя здесь каждое утро в течение нескольких месяцев, и никто не мог меня остановить. Неважно, как трудно было вырубить тебя, мне все равно удалось это сделать. Сейчас я могу в одно мгновение лишить тебя сознания, и что меня остановит? Может быть, тот факт, что я не гребаный монстр.

Грифон выплевывает это слово на меня, а Брут решает, что ему не нравится тон этого разговора, поэтому высовывает голову, чтобы беззвучно рыкнуть на него.

Он не пугается при виде его, его глаза просто опускаются вниз и обращают внимание на то, что существо Нокса все еще не покинуло мою сторону. Я смотрю на него сверху вниз, слегка косясь на него, и откидываю голову назад, чтобы он снова спрятался. Мы постепенно узнаем друг друга настолько хорошо, что мне не нужно говорить с ним, чтобы он понял, что мне нужно.

Если Нокс отнимет его у меня, я могу сойти с ума.

Я люблю Брута больше, чем следовало бы.

Грифон откатывается от меня и встает на ноги быстрым, плавным движением, которому можно позавидовать, как легко он это делает. Мне приходится вскарабкиваться на ноги, как несогласованной идиотке, задыхающейся и краснолицей.

Я жду, что он снова начнет напирать, но вместо этого он хватает бутылку воды, глотает ее и передает мне. Моя давно закончилась, выпита за первые десять минут, поэтому я беру ее, пробормотав «спасибо», и допиваю.

— Я не целитель. Гейб сказал, что ты подумала именно об этом. Я не исцелял ни тебя, ни его, я не давал вам обоим чувствовать боль. В твоем мозгу не так много того, чем я не могу манипулировать. Я могу вырубить тебя, завладеть твоими мыслями, остановить твои двигательные функции… стереть твои воспоминания. У большинства Нейро есть одна специализация, но я никогда не находил часть мозга, с которой не мог бы работать.

Хм. — Вивиан сказал, что ты отличный лидер ТакTим, несмотря на отсутствие физического дара – я не думаю, что ты действительно в невыгодном положении.

Он пожимает плечами и упирает руки в бедра, оглядывая комнату. — Это мой основной дар. Мой побочный – это что-то другое.

Я встречаюсь с ним взглядом, машу рукой, чтобы он продолжал, когда он замолчал.

Он выдыхает, а затем встречает мой взгляд. — Я знаю, когда ты лжешь. Я могу сказать, когда кто-то лжет или утаивает правду.

Моя немедленная реакция – неверие, мое лицо искажается, когда я собираюсь обвинить его в дерьме, но потом я действительно думаю об этом.

Норт всегда ищет у него подтверждения.

Нокс не задает ему вопросов.

Гейб сказал мне: «Только профессионал знает, как обойти Грифона таким образом».

Твою мать. Ублюдок.

Я вскидываю руки вверх и лопочу, как идиотка: — Блядь. Отлично, значит, ты можешь манипулировать каждым нашим разговором, потому что можешь задавать мне наводящие вопросы и узнавать все, что хочешь? Отлично. Просто отлично. Сейчас я