— Все, — ответил еврей.

— А вы по дороге не разворачивали сверток и непроглотили одну-две монеты? — подозрительно спросил Сайкс. — Нечегокорчить обиженную физиономию. Вы это уже не раз проделывали. Звякните!

В переводе на обычный английский язык это означалоприказание позвонить. На звонок явился другой еврей, моложе Феджина, но с почтитакой же отталкивающей внешностью.

Билл Сайкс указал на пустой кувшинчик. Еврей, превосходнопоняв намек, взял кувшин и ушел, чтобы его наполнить, предварительнообменявшись многозначительным взглядом с Феджином, который, как бы ожидая еговзгляда, на минутку поднял глаза и в ответ кивнул головой — слегка, так что этос трудом мог бы подметить наблюдательный зритель. Этого не видел Сайкс, которыйнаклонился, чтобы завязать шнурок на башмаке, порванный собакой. Быть может,если бы он заметил быстрый обмен знаками, у него мелькнула бы мысль, что это непредвещает ему добра.

— Есть здесь кто-нибудь, Барни? — спросил Феджин;теперь, когда Сайкс поднял голову, он говорил, не отрывая глаз от пола.

— Ни души, — ответил Барни, чьи слова — исходилили они из сердца или нет — проходили через нос.

— Никого? — спросил Феджин удивленным тоном, темсамым давая понять, что Барни должен говорить правду.

— Никого нет, кроме мисс Нэнси, — ответил Барни.

— Нэнси! — воскликнул Сайкс. — Где? Лопни моиглаза, если я не почитаю эту девушку за ее природные таланты.

— Она заказала себе вареной говядины в буфетной, —ответил Барни.

— Пошлите ее сюда, — сказал Сайкс, наливая водку встакан. — Пошлите ее сюда.

Барни робко глянул на Феджина, словно спрашивая разрешения;так как еврей молчал и не поднимал глаз, Барни вышел и вскоре вернулся с Нэнси,которая была в полном наряде — в чепце, переднике, с корзинкой и ключом.

— Напала на след, Нэнси? — спросил Сайкс,предлагая ей рюмку водки.

— Напала, Билл, — ответила молодая леди, осушиврюмку, — и здорово устала. Мальчишка был болен, не вставал с постели и…

— Ах, Нэнси, милая! — сказал Феджин, подняв глаза.

Быть может, странно нахмурившиеся рыжие брови еврея и егополузакрытые глубоко запавшие глаза возвестили мисс Нэнси о том, что онарасположена к излишней откровенности, но это не имеет большого значения. В данномслучае нам надлежит интересоваться только фактом. А факт тот, что мисс Нэнсивдруг оборвала свою речь и, даря любезные улыбки мистеру Сайксу, перевеларазговор на другие темы.

Минут через десять у мистера Феджина начался приступ кашля;тогда Нэнси набросила на плечи шаль и объявила, что ей пора идти. Мистер Сайкс,узнав, что часть дороги ему с ней по пути, изъявил желание сопровождать ее; ониотправились вместе, а за ними на некотором расстоянии следовала собака, котораякрадучись выбежала с заднего двора, как только удалился ее хозяин.

Сайкс вышел из комнаты, а еврей выглянул из двери и,посмотрев ему вслед, когда тот шел по темному коридору, погрозил кулаком,пробормотал какое-то проклятье, а затем с отвратительной усмешкой снова приселк столу и вскоре погрузился в чтение небезынтересной газеты «Лови! Держи!»[27]

Тем временем Оливер Твист, не ведая того, что такоенебольшое расстояние отделяет его от веселого старого джентльмена, направлялсяк книжному ларьку. Дойдя до Клеркенуэла, он по ошибке свернул в переулок,который мог бы и миновать; но он прошел уже полпути, когда обнаружил своюошибку; зная, что и этот переулок приведет его к цели, он решил не возвращатьсяи быстро продолжал путь, держа под мышкой книги.

Он шел, размышляя о том, каким счастливым и довольным долженон себя чувствовать и как много дал бы он за то, чтобы хоть разок взглянуть набедного маленького Дика, измученного голодом и побоями, который, быть может, вэту самую минуту горько плачет. Вдруг он вздрогнул, испуганный громким воплемкакой-то молодой женщины: «О милый мой братец!» И не успел он осмотреться ипонять, что случилось, как чьи-то руки крепко обхватили его за шею.

— Оставьте! — отбиваясь, крикнул Оливер. —Пустите меня! Кто это? Зачем вы меня остановили?

Единственным ответом на это были громкие причитанияобнимавшей его молодой женщины, которая держала в руке корзиночку и ключ отдвери.

— Ах, боже мой! — кричала молодая женщина. —Я нашла его! Ох, Оливер! Ах ты, дрянной мальчишка, заставил меня столько горявынести из-за тебя. Идем домой, дорогой мой, идем! Ах, я нашла его! Божемилостивый, благодарю тебя, я нашла его!

После этих бессвязных восклицаний молодая особа сноваразразилась рыданиями и пришла в такое истерическое состояние, что двеподошедшие в это время женщины спросили служившего в мясной лавке мальчика с лоснящимисяволосами, смазанными говяжьим салом, не считает ли он нужным сбегать задоктором. На это мальчик из мясной лавки, который, по-видимому, был расположенк отдыху, чтобы не сказать — к лени, ответил, что он этого не считает.

— Ах, не обращайте внимания! — сказала молодаяженщина, сжимая руку Оливера. — Мне теперь лучше. Сейчас же пойдем домой,бессердечный мальчишка! Идем!

— Что случилось, сударыня? — спросила одна изженщин.

— Ах, сударыня! — воскликнула молодаяженщина. — Около месяца назад он убежал от своих родителей, работящих,почтенных людей, связался с шайкой воров и негодяев и разбил сердце своейматери.

— Ну и дрянной мальчишка! — сказала первая.

— Ступай домой, звереныш! — подхватила другая.

— Нет, нет! — воскликнул Оливер в страшнойтревоге. — Я ее не знаю! У меня нет сестры, нет ни отца, ни матери. Ясирота. Я живу в Пентонвиле.

— Вы только послушайте, как он храбро ото всехотрекается! — вскричала молодая женщина.

— Как, да ведь это Нэнси! — воскликнул Оливер,который только что увидел ее лицо, и в изумлении отшатнулся.

— Видите, он меня знает! — крикнула Нэнси, взываяк присутствующим. — Тут уж он не может отвертеться. Помилосердствуйте,заставьте его вернуться домой, а то он убьет свою добрую мать и отца и разобьетмне сердце!