наконец ответил Орлов до этого так глубоко задумавшийся, что я уже подумал, что он мне не ответит. — Это, скорее, способность подстраивать изначально нейтральный «чистый» дар под обстоятельства. Как бы объяснить: мы не можем даже теоретически владеть «чужим» семейным даром, но, если возникнет ситуация, что без этого никак нельзя обойтись, то можем подстроиться под уже существующий у кого-то другого дар, и применить его.

— Я с трудом могу понять, что ты имеешь в виду, — признался я, пытаясь пробиться сквозь его путанные объяснения. Внезапно мне стало понятно, что он не может нормально объяснить, потому что для самих Орловых это свойство их дара — само собой разумеющееся, не нуждающееся ни в каких объяснениях. — Может быть, ты пример приведешь? Так, по-моему, станет более понятно.

— Хм, пример, — Ян задумался. — Хорошо, вот тебе пример. Как известно, я не владею семейным даром Кернов. Влиять на пространство и время — это их прерогатива. — Я кивнул, подтверждая его слова. — Но, если вдруг, ни дай бог, конечно, я окажусь в огненной ловушке, из которой просто не будет выхода, то, призвав дар, я вполне могу телепортироваться из опасного места. При этом я понятия не буду иметь, что вообще делал и вряд ли смогу повторить, если только, конечно, мне снова этот дар Кернов не понадобится, ну просто до не могу.

— Как интересно, — пробормотал я.

— Если ты поднапряжешься, то, скорее всего, сможешь припомнить, что с тобой происходило нечто подобное раньше.

— Этот «чистый» дар, он как-то проявляется? Его можно целенаправленно призвать? — В моей жизни такие казусы иногда происходили, и я никак не мог объяснить данные феномены. Теперь же всё вставало на свои места. Я от отца не только дар воды и непереносимость спиртного унаследовал, но и вот такую милую особенность правящего клана.

— Нет, он никак не проявляется. По крайней мере, отдельными нитями ты его никогда не увидишь. Поэтому я и называю его не даром, а определенной способностью, которой владеют только Орловы. Передаётся она по мужской линии, так что наши девочки никогда не смогут отдать её на сторону. — Ян широко улыбнулся и подмигнул смазливой девице, которая сидела в машине, поравнявшейся с нашей. — Если ещё что-то хочешь спросить, то спрашивай, пока мы в этой пробке застряли.

— Хорошо, — я кивнул своим мыслям. — Что делают главы кланов с младенцами, которые хулиганят с даром сразу после рождения? — для меня это был очень важный вопрос, чуть ли не один из самых важных.

— Блокируют магию, — сразу же ответил Ян. — Стихийные дары чаще всего связаны с семейным. Они вообще инертны, семейный считается главным. Но, даже, если бы они отдельно сосуществовали, в данном конкретном случае не имеет значения. Глава блокирует основной источник, запечатывает его, и стихийные дары, если они имеются, засыпают вместе с семейным даром до инициации. Лично я считаю, что это правильно. Кодекс предписывает в случае, если направление дара у ещё не родившегося ребёнка тесты не показали, то при родах обязаны присутствовать представители обоих кланов, чтобы предотвратить катастрофу.

— А в моем случае, тесты определили направленность дара, если матери всё-таки удалось скрыть отцовство? — спросил я, в принципе, зная ответ.

— Скорее всего, да, — Ян хмыкнул. — Если бы целитель клана затруднился с ответом, она обязана была бы признаться. Так что Марии Керн безумно повезло, что ты не оказался скрытным малым. Хотя…

— Что? — я смотрел на него с любопытством.

— Твой хитровы… э-э-э, твой очень умный дед мог подстраховаться на этот счет. Подать официальное прошение императору, мол, так и так, дочь принесла ребенка в подоле, клянётся, что он сын какого-то клана, но какого, хоть убей молчит. Помоги, сделай милость, поприсутствуй со мной при родах, чтобы подстраховать. Не думаю, что Михаил отказал бы старому другу.

— То есть, император в этом деле может заменить представителя любого клана? — я даже закусил нижнюю губу от волнения, ожидая его ответ.

— Не просто император, а Михаил. Как глава клана Орловых он способен на гораздо большее, чем любой другой представитель клана. Да и корона даёт ему определенные бонусы, не без этого. — В этот момент мы подъехали к воротам моего дома. Охранники были уже другие, видимо до Громова быстро дошли мои претензии, и он уже увёл провинившихся на правёж.

— Если не хочешь с нами поужинать, и не хочешь ждать, пока нас проверят, то я, пожалуй, прогуляюсь, — сообщил я своему сопровождающему в клан Орловых.

— Пожалуй, не хочу, в другой раз не откажусь, может быть, даже завтра. А сегодня мне ещё к Матвею на доклад идти. Не удивлюсь, что и к Михаилу. Да и Лейманову пропуск надо всё-таки отправить. Я совсем про него забыл, а то бы завезли по дороге в типографию. — Ян отпустил руль и потянулся.

— Ну, тогда до завтра, — пожав ему руку, я выскочил из машины и пошел к дому через не слишком обширный парк. Мне нужно было многое обдумать, и пешая прогулка была для этого лучшим вариантом.

Глава 19

Четыре достаточно солидных господина собрались в большой гостиной в доме одного из них и с мрачным видом рассматривали фотографию молодого мужчины, лежащую на столе. Темноволосый с темно-голубыми глазами он, наверное, был красивым, вот только сидящие за столом господа в мужской красоте разбирались плохо. Собственно, им вообще было всё равно, как выглядит этот молодой человек, потому что объединяло их всех одно чувство — глубокая ненависть к этому сыну клана, который походя разрушил их полностью налаженную жизнь. Он сделал это просто потому, что его попросил глава более мощного клана, как сам молодой человек объяснил.

В просьбу Ушакова ни один из этих господ не верил. Они отчётливо понимали, на какой примерно высоте стоит клан Ушаковых, и, в их представлении Егор Александрович мог свободно приказать более слабому клану, и его глава, взяв под козырёк, пошёл исполнять данное приказание.

Им даже в голову не могло прийти, что тот же Устинов легко мог послать Ушакова и спокойно лечь спать, если бы не считал себя обязанным Егору лично.

Самое же непонятное заключалось в том, что к самому Ушакову ни один из этой четвёрки никаких претензий не имел, признавая за ним право наказать их за неправильные действия своих отпрысков. Более того, в их сознании подобное разрешение данной проблемы чуть ли не приблизило их самих к кланам, словно, попав под пресс более сильного клана, они приобщились к тому, что для остальных оставалось тайной за семью печатями.

А вот исполнителя воли главы клана Ушаковых каждый из них готов был просто порвать на части. А может быть на этих господ повлияло то обстоятельство, что, несмотря на всю жуть ситуации и откровенные угрозы, женская половина их домов смотрела на Дениса вовсе не как на захватчика. Даже, когда он угрожал, их взгляд не изменился. Они видели в нём мужчину, и ни разу подобный взгляд не доставался самим хозяевам домов.

От пережитого страха всё сплелось в их головах в один сплошной ком, и сейчас они собрались, чтобы обсудить месть этому Устинову, который, вроде бы был даже главой какого-то клана.

— И что будем делать? — мрачно спросил Андрей Арсеньев, не отводя взгляда от фотографии. — Не можем же мы сами попытаться прикончить этого гада?

— Попытаться-то можем, вот только он боевик, и без своей своры много чего умеет. — Медленно проговорил самый богатый и обладающий наибольшим влиянием из их четвёрки, Антон Царёв. — И, даже, если у нас получится его скрутить самостоятельно, где гарантия того, что Ушаков не вступится за своего пса? Кто-то из вас хочет на себе ощутить всю мощь клана Ушаковых, если его глава возьмётся за нас лично? — его приятели мрачно покачали головами. Вот чего им не хотелось, так это снова пережить налёт на их дома. Да ещё во главе с Ушаковым. — В таком случае, почему бы нам не воспользоваться услугами посредников? Только не таких, как этот, который сразу назвал имя своего нанимателя, а таких, которые сохранят имена нанимателей в секрете. Да, даже, если они попадутся, и им развяжут язык, не напрямую же мы на них будем выходить.

— Это какие-то наемники? — чуть нахмурившись, спросил Арсеньев.

— Нет, наемники — это сразу намёк на хоть какой-то статус нанимателя. — Раздраженно отмахнулся Царёв от тупой идеи. — Я говорю об уличных бандах, об уголовниках, о которых и мы-то знать ничего