– Разве я сказал – хозяин? – Противная у него всё-таки рожа. Острый нос, острый подбородок, глазки – иголки, взгляд не поймать. – Вообще-то… хозяйка. И она…

– Имя! – потребовал Миловид.

Лехит запнулся. Не ожидал вопроса.

– Йолана!

«Врет! – подумал Миловид. – Выпалил первое, что в голову пришло».

– Никогда не слыхал. Зачем я ей?

– А зачем курочке петушок? – пробасил один из четверых и захихикал.

– Пойдем, красавчик, не пожалеешь! Ты такого подарка до смерти не забудешь!

– У нас пирожок, у тебя начинка! – подхватил другой.

– Мы тебя проводим!

– Попробуешь сладенького!

Лехиты подступали ближе. Теперь Миловид мог достать клинком сразу двоих. Однако они не брались за оружие, а чуть поодаль, на безопасном расстоянии, уже толпились зеваки. Если Миловид начнет бой, куча свидетелей подтвердит, что он ни с того ни с сего набросился на людей, которые даже оружия в руках не держали.

– Скажи, где она живет, и я приду!

– Ты это всерьёз? – поднял бровь вожак. – Хочешь погубить репутацию благородной женщины? Это тайное приглашение!

– Но ты назвал ее имя.

– И ты решил, что оно настоящее?

Лехиты засмеялись.

– Нет, – сказал Миловид.

– Петушок не хочет курочку!

– Может, что-то не так с его петушком, а?

– Может, он сам любит петушков?

«Они хотят, чтобы я напал, – размышлял Миловид. – Оружие не трогают, но сами наготове. Видно по тому, как стоят. Думают, что успеют увернуться… двое точно не успеют». Вожак с противной рожей и тот, что справа. У него весь вес – на той ноге, что сзади. Чтобы быстро отшагнуть. Но Миловиду не так уж трудно будет достать эту ногу хлестом клинка. А потом, снизу, с подшагом, уколоть в пах вожака. Под плащом у того рубаха кожаная, с железными бляхами. Но короткая. Не прикроет.

Что-то такое лехиты угадали в его взгляде. Отодвинулись.

– Не хочешь, ну и дурак! – проворчал вожак. – Пошли, други.

Четверка, растолкав зевак, двинулась вверх по улочке.

Миловид спрятал меч. Несколько раз вдохнул-выдохнул, успокаиваясь.

И что это было?

Очень любопытно. Прям-таки нестерпимо…

Понимая, что поступает не слишком умно, он скинул плащ, вывернув его светлой изнанкой наружу, накинул на голову капюшон и припустил следом.

Догнал без труда. Лехиты не особо торопились. Шагали уверенно, даже нагло, перегородив большую часть улицы. Правда, ни к кому не задирались. Просто шли, и им уступали дорогу. Они не оглядывались.

Очень удачно начал сеяться мелкий снежок, ухудшая видимость, потому Миловид рискнул подобраться поближе, послушать, о чем говорят.

– …пива. А еще лучше – вина горячего. И похлебку с чесноком! И девку!

– С чесноком!

– Репьев вам в штаны, а не девку! – ворчал вожак. – Разинули рты, песьи дети! Затрясли бубенцами! Натрясли на полгривны убытка!

– А что мы? – возразил любитель чеснока. – Ты это придумал, а мы виноваты! Это ж совсем безголовым надо быть, чтоб из-за неведомой бабы шкурой рискнуть! Надо было, как я предлагал: подстеречь и повязать. Без дурных разговоров.

– Что ж не повязал, раз такой смелый? – желчно осведомился вожак. – Он прямо перед тобой стоял.

– А сам чего? Можно подумать, тебя там не было. Струсил?

– За такие слова…

– Что? – Вожак остановился так резко, что увлекшийся Миловид оказался в двух шагах от компании. – Что – за слова? Драться со мной хочешь?

Чтобы не обнаружить себя, Миловиду пришлось пройти мимо. Что он и сделал, ссутулившись и наклонив голову пониже.

Внимания на него не обратили. Не до того им.

– А если и драться, то что?

– А то, что я тебе сей момент кишки выпущу!

– Хватит вам! – примиряюще заявил один из лехитов. – Ты, Жальник, лучше скажи, чего делать теперь?

– Чего, чего… – проворчал вожак, остывая. – Надо к боярыне идти. Сказать, что не получилось. Дело теперь дороже стоит. И вперед пусть чего-нибудь даст, иначе нехай сама с русами разбирается.

– А вот это правильно! – Лехиты оживились. – Молодец, Жальник! Славно придумал! Башковитый!

И воспрявшая четверка двинулась дальше, мимо присевшего у стены Миловида. Боярыня, значит. Боярыня по имени не-Йолана. Очень, очень интересно!

Большой двор. Большой дом. И забор тоже не маленький – в полтора роста.

Миловид сунул руку за пазуху, нашарил в кошеле мелкую монетку:

– Эй, ты… – обратился он к мальцу в обносках и с хитрой мордочкой. Из тех, что всё обо всех знают. И всегда не прочь по-легкому заполучить денежку. Или стырить. Выскользнул малец как раз из нужной калиточки.

– Чей это дом?

– Боярина Едржея! – И потянулся за монетой, но Миловид не отдал.

Малец открыл рот, чтобы возмущенно завопить: «Обманул!» – но присмотрелся к Миловиду внимательнее… И воздержался. Лицом рус был совсем не грозен. Кожа гладкая, шрамами не изуродованная, глаза синие, зубы белые, улыбка незлая… Хотя и не добрая. Одежда богатая, даже очень. И кольчуга тоже. Под плащом. И рукоять меча с серебром по оголовью. Потертая такая рукоять. А на шлеме клепка свежая и след от удара. Бывалый рус, выходит. А взгляд ясный… цепкий такой. И рука… Очень легко представить, как эти пальцы уронят в грязь серебряный грошик, метнутся змеей и вцепятся в горло крикуна.

– О боярыне что скажешь?

– Так умерла она! – удивился малец. – Месяца два как. Потравилась чем-то, да и померла.

– Всё-то ты знаешь…

– Знаю, господин воин, я точно знаю. У меня тетка родная, сестра мамкина, за боярским холопом! Я про Едржея что хошь тебе рассказать могу.

Грош исчез в грязной лапке.

– Зовут как?

– Марцек, господин рыцарь.

– Слушай меня, Марцек, – Миловид наклонился, заглянул парнишке в глаза. – Если ты не соврал, Марцек, и впрямь можешь рассказать что-то интересное, получишь еще грошей. Много.

Гнезно. Гостья боярская

Илья еще не вернулся с охоты, поэтому Миловид решил посоветоваться с Малигой.

– Вот правильно, что сам не полез, – одобрил бывший сотник. – Растешь. Пора тебя в гридни.

Милослав смущенно зарумянился.

– Уж похвалу ты точно заслужил, – успокоил Малига. – Знаю вас, безусых. Сам таким был. Не понимал, что, сунув руку в осиное гнездо, не только покусан буду, но и ос раздразню. Мальца с собой привел?