— Они подсказывают мне, как отличить врагов от друзей, — произнес он размеренно и обернулся. В его взгляде плескалось подозрение. — Почему ты любопытствуешь? Ты что-то задумала, Тамаринд. Когда-нибудь мне придется вскрыть твою голову, чтобы узнать, какие мысли там роятся.

Несколько секунд он смотрел ей в глаза с мрачной решимостью, а затем невинно улыбнулся. Но глаза его остались мрачны.

Тамаринд опустила взгляд на письма, лежащие на коленях брата. Она с облегчением отметила, что печати на конвертах точь-в-точь повторяют эмблему королев-близняшек. Подделка стоила ей больших трудов, пришлось выходить на подпольную мастерскую аж в столице, и Тамаринд молилась, чтобы эта затея не обернулась пшиком.

— И как… ты выяснил, кто твои враги, Вокадо? — спросила она.

— Мой ум не успокоится, пока я не найду их, — ответил герцог, мягко касаясь писем, будто кожи живого человека. — Иногда, читая эти письма, я словно вижу лицо главного врага. Это Арамай Тетеревятник. Но, Тамаринд, что мне делать? Заговор радикалов нужно остановить… Я чувствую их руку во всем — в побегах разбойников из тюрьмы, в подстрекательстве моего народа к мятежу… Констебли не справляются. Книжники тоже. А Тетеревятник говорит, что его войска могут быть в Манделионе через два дня, стоит мне только приказать. Только Ключники могут помочь.

— Это не так, — сказала Тамаринд. Выйдя из-за дивана, она встала лицом к брату и опустилась на колени. — У тебя хватает помощников помимо Тетеревятника. У тебя есть я. На побережье стоит корабль с солдатами из Джотландии — и они будут здесь по одному моему слову.

— Речники поклялись, что не пропустят по реке ни одного солдата, пока не решится вопрос с престолонаследием, — произнес герцог обреченно.

— Ты мог бы отвлечь их внимание. Дать им денег, чтобы они выгнали с реки корабли Ключников. Когда Речники уплывут вверх по реке, мы сможем…

— Почему ты так стараешься рассорить меня с Ключниками? — спросил герцог, оскалившись, и Тамаринд почувствовала, как пол превращается в зыбучий песок. Пора выкладывать на стол последнюю карту.

— Послушай меня, Вокадо. Ключники пытаются подчинить тебя. Книжники обнаружили того, кто возглавляет заговор радикалов, владельца печатного станка. Но они не могут арестовать его, потому что он под защитой. Его скрывают Ключники. Да, Вокадо.

На лице герцога нарисовалась зловещая ухмылка, от которой у Тамаринд похолодело в груди. Она означала, что он задумал что-то коварное. Именно так он улыбался в тот далекий день, когда она позвала его сыграть в бадминтон.

— Я могу доказать, — добавила она, чувствуя, как за щекой, отмеченной шрамом, отчаянно бьется бабочка. — Отряди мне солдат, и ты получишь доказательства завтра ночью. Тебе… нужно как следует все обдумать, Вокадо. Разреши, я оставлю тебя.

Тамаринд вышла из комнаты. Щека совсем онемела. Одним махом она поставила на кон все, что имела, — свое влияние на брата, судьбу Манделиона, даже собственную жизнь. Теперь все зависело от решения герцога. Кому он поверит, ей или Ключникам?

Вокадо Авурлейс был один в комнате. Но он никогда не чувствовал себя одиноким. Его повсюду окружали изображения королев-близняшек — на картинах, гобеленах, витражах… Их голоса нашептывали ему, кто прав, а кто виноват и что делать дальше.

«Мы верим в тебя, — шептали они. — Верим, что ты найдешь виновных. А когда найдешь, свершишь над ними правосудие».

— Да, — произнес герцог.

Много дней его мысли кружились на одном месте, как чаинки в чашке. Теперь они начинали успокаиваться. Улягутся совсем — и по ним можно будет прочитать судьбу всего Манделиона.

Следующим утром Мошка решила проверить фазаний тайник в Плюмажном парке. К ее радости, Клент без лишних вопросов отпустил ее на прогулку.

Может, письмо до сих пор не забрали, тогда Мошка его уничтожит, избавив себя от лишних неприятностей. Может, леди Тамаринд уже прислала ответ. По правде говоря, Мошка не знала, какой из вариантов предпочтет.

В Плюмажном парке она вновь ощутила скорбный дух этого места и тихой поступью прошла мимо перьев к статуе Добряка Свояка. Она преклонила колени и, сунув руку в перья, нащупала свернутый лист бумаги. Мошке показалось, что это ее нетронутое письмо, и она вздохнула с облегчением. Но, вынув его, поняла, что ошиблась.

Быстро развернув листок, она прочла:

«Молодец, все делаешь правильно. Докладывай обо всех делах своего нанимателя и сообщи, когда попадешь в школу Книжников».

Из складки листа на ладонь выпало что-то маленькое и круглое. Это была жемчужина. Мошка с благоговением завернула ее в платок и спрятала в карман. Шагая обратно к брачному дому, она решила, что эта жемчужина станет ее счастливым талисманом, залогом ее будущей судьбы и она ни за что не продаст ее.

На землю ее вернул голос уличного букиниста, предлагавшего прохожим свой товар — старые дешевые книги о приключениях, преступлениях и любви. Мошке очень не хотелось тратить деньги, но она не устояла перед искушением полистать старые книги с обтрепанными страницами и выцветшими обложками.

— Есть что-нибудь о старой бедняцкой школе? — неожиданно для самой себя спросила Мошка.

— Хочешь почитать о книжных мятежах? Да кому это нужно?

— Мне.

Похоже, букинист ей не поверил, но ее это не волновало.

— Жутковатая история для столь юной читательницы. Может, возьмешь балладу о капитане Блите? Как другие девочки.

— Жуткие истории меня не пугают. Обожаю книги, воняющие порохом и потрохами.

— Ну тогда на вот, держи. «Отчет о буйных беспорядках, охвативших город в год Мертвой Буквы».

Купив потрепанную книгу с пожелтевшими страницами, Мошка устроилась в парке на траве и погрузилась в чтение.

«…В Манделионе всегда будут помнить год Мертвой Буквы. Тогда разгорелись так называемые Книжные Бунты, обернувшиеся множеством злодейств и смертоубийств. Их совершала шайка помешанных мятежников, которых подстрекал некий Квиллам Май…»

Мошке показалось, что ей в голову насыпали пороху и чиркнули спичкой над ухом.

«…После падения Птицеловов Книжники объявили, что всем надлежит разыскивать книги и нести им. Книги без печати Книжников, особенно те, что прославляли Птицеловов, летели в костры на рыночной площади, а дети плясали вокруг…

…уважаемый Книжник по имени Квиллам Май осудил сожжение книг. Он писал памфлеты, призывая свободных людей защищать свои книги, и произносил гневные речи над грудами книг, приготовленных к сожжению. Под влиянием его речей образовалась преступная шайка, учинявшая беспорядки на улицах. Они вступали в схватки с солдатами герцога, разбивали без разбору окна и жестоко карали всех, кто отказывался вступить в их ряды во славу Квиллама Мая…

…говорят, Май при помощи колдовства спасся из Манделиона прежде, чем правосудие покарало его, а после распространял свое тлетворное учение, перенятое от Птицеловов, в других городах…»