Если энкефалины, эндорфины и половые гормоны влияют на нашу половую деятельность, нет ли связи между гормонами и религией? Спонтанные мистические переживания у людей определенно возникают. Иногда вследствие депривации — как у постящихся монахов в пустыне. У сенсорной депривации множество способов вызвать подобные ощущения. Кроме того, они спонтанно возникают у представителей самых разных культур и всегда описываются на местном языке. Но при этом их могут вызывать и химические соединения. В 1950–1960-х гг. с подачи Олдоса Хаксли и других все дружно убедились, что мистические переживания провоцируются в том числе ЛСД и подобными веществами. Многие религиозные люди протестовали, поскольку им такой способ казался слишком легким и жульническим, то есть мистические переживания по этой логике положены лишь тем, кто занимается самоистязанием. Получить то же самое с помощью 500 микрограмм какой-то таблетки — чересчур просто.

Допустим, существует молекула, вызывающая мистические переживания — любого свойства. Как это получается? Мистические переживания возникают при каждом принятии молекулы, без осечек. Не следует ли из этого, что существует и натуральная молекула, вырабатываемая организмом, в чьи функции входит вызывать мистические переживания, хотя бы по случаю? Какой она может быть? Давайте ее как-нибудь назовем, поскольку пока ее никто не открыл, ну и, разумеется, реальное существование ее все-таки не гарантировано. Хорошее название «теофиллин», но тут нас уже опередили производители лекарства от астмы. А «теотоксин» звучит, наверное, слишком предубежденно. Так что пусть вещество, вызывающее у нас религиозные ощущения, зовется «теофорин».

Какими преимуществами для естественного отбора может обладать теофорин? Как он появился? Зачем он нужен? Для этого нужно задуматься о том, какова природа данных переживаний. У нее много разных особенностей. Но есть одна общая — сильное чувство благоговения и собственной ничтожности перед силой, намного превосходящей нас в могуществе. И, на мой взгляд, это очень похоже на молекулу иерархии доминирования или часть молекулярного комплекса, задача которого — встраивать нас в иерархическую систему, подготовить нас к той самой «беспрерывной и мучительной» заботе, о которой говорил Достоевский: «оставшись свободным, сыскать поскорее того, перед кем поклониться».

Какая же в этом польза? В чем селективное преимущество? Хотя бы в том, что она может способствовать социальному конформизму, или, выражаясь более обтекаемо, обеспечивать социальную стабильность и нравственность. И это, конечно, одно из главных оправданий существования религии. Все космологические составляющие божества — это совершенно отдельный атрибут. Вспомните, как мы склоняем голову во время молитвы, — это поза подчинения, которую можно увидеть у многих других животных, демонстрирующих покорность альфа-самцу. Библия велит нам не смотреть Богу в лицо, иначе мы умрем на месте. У многих видов животных, включая наш собственный, подчиняющийся самец отводит глаза перед альфой. При дворе Людовика XIV перед шествующим королем бежал глашатай, предупреждая: «Avertez les yeux!» — «Опустите глаза! Не смотрите! Он идет!» И по сей день многих животных со склонностью к агрессивному доминированию можно спровоцировать, просто посмотрев в глаза.

Нет, я не утверждаю, что это относится ко всем составляющим религиозного опыта. Между религиозным опытом и официальной религией разница, на мой взгляд, такая же, как между, скажем, сексом по любви и сексом без любви. И разумеется, в обоих случаях человек добавляет к молекулярному рефлексу нечто глубокое и прекрасное. Возможно, эта аналогия покажется кому-то вульгарной или неприятной, тогда приношу извинения. Но если подходить к проблеме происхождения религии и религиозных переживаний с научной точки зрения, то необходимо задаться вопросом: «Какие существенные стороны религиозного опыта в этой гипотезе упущены?» — и отметить, что гипотеза эта, по крайней мере, может быть экспериментально подтверждена открытием теофорина, после чего, конечно, будет запущено множество контролируемых экспериментов для подробной и тщательной проверки.

Верно это объяснение или нет, исторически роль религий, бесспорно, заключалась в том, чтобы примирить верующих со своей участью. И даже сегодня вполне в порядке вещей доказывать, что не так важна истинность или ложность религиозной доктрины, как социальная стабильность, которую она обеспечивает. Людям, которые по не зависящим от них причинам обладают меньшим достатком или пользуются меньшим уважением в обществе, внушается во многих религиях, что «в земной жизни это неважно. Да, сейчас расклад у вас не самый благоприятный, но это все пустое и канет в мгновение ока. Главное — что будет в иной жизни, в следующей, а там вас ждет неподкупная вселенская справедливость. И все, кто несправедливо обогатился в этой жизни, будут сурово наказаны в следующей, а вы — простые смиренные работяги, не ропщущие на свою участь в этой жизни, — возвыситесь в иной».

Может, это правда. Но, как легко заметить, правящему классу такая доктрина должна быть очень выгодна. Она смягчает любые революционные настроения и даже умеренные всплески недовольства, а значит, чрезвычайно полезна. Для многих сообществ уже одного этого достаточно, чтобы поощрять смирение со своей земной участью, обеспеченное обещанием рая.

Многие религии выдвигают ряд условий — указаний, как себя вести, утверждая, что эти инструкции были спущены богом или богами. Например, первый свод законов вавилонского царя Хаммурапи во II в. до н.э. был получен от бога Мардука, по крайней мере так утверждал правитель. Поскольку сегодня поклоняющихся Мардуку насчитывается крайне мало, наверное, никто не оскорбится, если я скажу, что это выдумки и так называемая благочестивая фальсификация. Если бы Хаммурапи, даром что царь вавилонский, просто заявил: «Вот так всем, по моему разумению, надлежит поступать», эффект был бы совсем не такой сильный, как от заявления, что так поступать заповедал бог.

Я понимаю, что следующий шаг — утверждать, будто в том же положении находятся и другие, более известные сегодня законодатели, — может вызвать некоторое возмущение непочтительностью, но тем не менее я прошу вас о нем задуматься. Не логично ли, что в более древние времена, в более примитивной обстановке желающие навязать остальным определенный комплекс поведенческих догм так же провозглашали эти догмы полученными от бога или богов?

Говоря, что религиозная вера и традиционная мораль необходимы для функционирования общества, мы позволяем заподозрить в них орудия, с помощью которых власти держат в узде всех остальных.

И я хотел бы для большей конкретики переключиться на современный пример. Всем известно, что сейчас происходит в ЮАР в связи с политикой апартеида. Я же хочу привлечь ваше внимание к недавнему изобретению — документу Кайрос, от греческого имени собственного, означающего «момент истины». Документ был составлен христианами нескольких рас, протестующими против политики апартеида в ЮАР. И в контексте того, о чем мы говорили выше, я перескажу несколько абзацев, чтобы обрисовать общую картину. В документе говорится, что государственная теология в ЮАР почти целиком и полностью основана на представлении апостола Павла о государстве как о власти, «данной Богом» и требующей подчинения. Она руководствуется сентенцией «воздайте кесарю кесарево», не имеющей подробных объяснений, как именно это надлежит делать. Государственный строй ставит понятие закона и порядка выше любых других нравственных принципов. Далее в документе сказано, что в условиях сложившегося кризиса и особенно чрезвычайного положения «государственная теология» пытается вернуть организованную дискриминацию, эксплуатацию и гнет, взывая к сознательности граждан именем закона и порядка. И далее: