— А ваш отец? Он управлял магазином до вас?

— Нет. — Сиренити отпила хереса. — Магазин я открыла самостоятельно три года назад.

— А чем занимается ваш отец? — настаивал Роланд.

У Сиренити мелькнула мысль, что ее допрашивают. Она отдавала себе отчет в том, что у людей в мире Калеба такие невежливые расспросы считаются в порядке вещей, хотя сама воспитывалась по совершенно иным правилам общения между людьми. В Уиттс-Энде никто не задавал вопросов столь личного свойства без особого к тому приглашения. Однако, напомнила она себе, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Джулиус специализируется по деревообработке, — сказала она, не желая запутывать разговор длинными объяснениями того, каким образом фамилия Джулиуса оказалась на ее свидетельстве о рождении.

— И по мотоциклам, — пробормотал Калеб.

Роланд нахмурился.

— По мотоциклам? Он их продает?

— Нет, просто они ему нравятся, — объяснила Сиренити. — У них с Бетэнн по «харлей-дэвидсону». Джулиус любит похвастаться, будто в молодости гонял с удалой компанией, но, между нами говоря, я всегда относилась к этой истории скептически.

Филлис сверлила ее глазами.

— Как же вашему отцу удается зарабатывать на жизнь обработкой дерева?

Сиренити отпила еще один глоток хереса и начала расслабляться. Эти люди не специально невежливы с ней, решила она. Они просто любопытны.

— Весной и летом Джулиус и Бетэнн объезжают ярмарки прикладного искусства. Несколько жителей в Уиттс-Энде совершают это турне.

Рука Франклина крепче сжала стакан.

— Ярмарки прикладного искусства?

— Они продают свои изделия на различных ярмарках, по всему побережью, — пояснила Сиренити.

Филлис брезгливо поджала губы.

— Вы хотите сказать, что они продают дрянные безделушки на этих дешевых прикладных шоу, где торгуют всяким хламом?

Решение Сиренити быть терпимой испарилось в мгновение ока.

— Джулиус и Бетэнн — искуснейшие мастера. Они не торгуют никаким хламом.

Джессика покраснела.

— Мама не хотела вас обидеть. Она просто немного удивилась, вот и все.

Филлис раздраженно воззрилась на Калеба.

— Ты знаком с этими людьми, Калеб?

— Нет, — ответил Калеб. — Они сейчас за границей.

— За границей? — Роланд наморщил лоб. — Что они делают за границей?

— Они в свадебном путешествии, насколько мне известно, сэр. — Калеб посмотрел на Сиренити. — Не так ли?

— Так. — Сиренити взяла себя в руки. Ради Калеба она будет с ними вежливой. — Они поженились в начале этого месяца.

— Я не понимаю, — сказала с озадаченным видом Лора. — Это что, второй брак для одного из них?

— Нет, первый для обоих, — стала терпеливо объяснять Сиренити. — Они живут вместе уже почти пятнадцать лет. Бетэнн наконец решила, что им пора пожениться.

Наступила короткая многозначительная пауза. Роланд отпил большой глоток виски.

— Как вы познакомились с моим внуком?

— Мы познакомились, когда я наняла его в качестве консультанта, чтобы он помог мне открыть новое дело — торговлю по почтовым заказам, — сказала Сиренити. — Не так ли, Калеб?

— Да. — Калеб внимательно изучал виски у себя в стакане. — Она не может заплатить мне мой обычный гонорар, поэтому мы подписали документ, равносильный соглашению о партнерстве. Когда я налажу этот ее новый каталожный бизнес, то буду получать часть прибыли. Сногсшибательная сделка. Я просто не мог ее yпустить.

Лицо Роланда выразило гнев.

— За каким дьяволом тебе понадобилось партнерство в этой торговле по почтовым заказам? — спросил он.

— Инвестиционное разнообразие полезно, — ответил Калеб.

В комнате опять наступила заряженная электричеством пауза.

Филлис с громким стуком поставила свой стакан с хересом на кофейный столик из полированного дуба.

— Но это же нелепо! Что здесь происходит, Калеб! Неужели ты всерьез собираешься стать деловых партнером мисс Мейкпис?

— Собираюсь, и абсолютно всерьез, тетя Филлис. У меня подписанный контракт, — негромко произнес Калеб. — Это очень интересный проект. Он отнимает сейчас большую часть моего времени. Я фактически живу в Уиттс-Энде.

Сиренити пристально посмотрела на него. На секунду ей показалось, что она увидела холодную ярость и еще более холодную гордость у него во взгляде, которым он ответил на выражения неодобрения и удивления со стороны семьи. У нее возникло тревожное ощущение, что через комнату прошла невидимая линия фронта.

Это выражение во взгляде Калеба быстро исчезло, но все же успело заронить в голову Сиренити глубоко тревожащее подозрение.

Может быть, Калеб привез ее сюда не для того, чтобы познакомить со своей семьей в обычных, традиционных целях.

Может быть, он привез ее сюда, чтобы использовать как пешку в какой-то неведомой игре, которую вел со своими родственниками.

Здесь, во внешнем мире, люди живут по другому своду правил, напомнила она себе. Иногда тонкости этих правил ускользают от нее. Ей следует ясно дать понять Калебу, что у нее нет ни малейшего желания позволять кому бы то ни было использовать себя.

Небольшая дешевая шкатулка оказалась именно там, где он ее спрятал вечером того дня, когда ему исполнилось восемнадцать лет. Калеб подковырнул панель на задней стенке бюро и сунул руку в открывшийся тайник. Его пальцы сжали коробочку.

Он медленно извлек ее и осмотрел при свете стоявшей на ночном столике лампы. Она показалась ему еще более обшарпанной, чем он помнил. Несколько фальшивых драгоценных камней расшаталось в своих гнездах. Позолота почти совершенно стерлась. Голубое виниловое покрытие выцвело и начало местами трескаться и отставать.

Калеб поставил шкатулку на ночной столик и сел на кровать. Он наклонился вперед, поставил локти на колени, не отрывая глаз от единственной вещи, оставшейся ему от матери.

Роланд отдал ему шкатулку в день его восемнадцатилетия. Тогда Калеб впервые узнал, что его дед позволил сохранить что-то, что принадлежало Кристал Брук.

— Здесь все, — сказал ему в тот день Роланд. — Вся эта проклятая история о том, как она соблазнила и погубила моего сына. Я сохранил эти вырезки для тебя, чтобы ты видел, как эта сука едва не погубила всю нашу семью.

— Зачем вы мне это отдаете, сэр? — Калеб во все глаза смотрел на шкатулку, и она представлялась ему ужасным ящиком Пандоры.

— Потому что там заключена правда. Мужчина должен быть способен смотреть правде в глаза, не дрогнув. Ты теперь мужчина, Калеб.