договора он не имел и действовал на основании какого-то приказа. В данном случае я документы не проверял, поскольку договор заключался с Осадчим и, кроме того… Павленко был мне представлен зам. министра Азарьевым»[341].

Деловые контакты с хозяйственниками перерастали в более широкие связи с местными руководителями всех уровней. В период строительства железной дороги в Бельцах Павленко по совету Азарьева обратился к секретарю местного горкома партии, получив от него поддержку в решении ряда хозяйственных вопросов[342]. В Тирасполе он дважды по деловым вопросам встречался с секретарем горкома партии[343]. Такие знакомства и встречи были важны для организации. Связи с партийными, советскими, милицейскими и т. д. чиновниками позволяли решать многочисленные проблемы, возникавшие в повседневной жизни, разруливать конфликтные ситуации и избегать лишних вопросов об организации.

Здесь также играл важную роль принцип сетевого доверия. Примелькавшийся в «светских» собраниях Павленко воспринимался как «свой» человек, заслуживающий доверия, потому что ему доверяли другие члены местного номенклатурного сообщества. Как объяснял позже начальник Тираспольского военного гарнизона, инженер-полковника Павленко он «неоднократно видел в городских организациях и даже был с ним познакомлен у председателя Тираспольского горсовета». Ориентируясь на это, военный начальник не выяснял характер организации Павленко, хотя знал, что она не встала на учет в Тираспольском гарнизоне[344].

Эта «молдавская модель», которая применялась на излете существования организации Павленко и поэтому достаточно хорошо задокументирована, была повторением схем, применявшихся им и в других случаях.

Типы знакомств и связей

В своих показаниях на допросах Павленко заявлял, что его связи с большинством чиновников были формальными, деловыми: «С работниками Госбанка у меня были только служебные отношения, которые не носили корыстного и преступного характера с их стороны…» Признавая отдельные факты взяток, Павленко утверждал: «Другим руководителям предприятий я денег не давал и в преступления их не втягивал. Мне известно, что платились деньги отдельным лицам за составление смет и проектов или же за производимые работы по разведке, за привязку проекта к местности или вынос проекта в натуру. Но эти люди вряд ли знали о том, что это преступные деньги»[345]. Всячески подчеркивали свои сугубо деловые отношения с Павленко сами хозяйственные руководители, сотрудничавшие с ним[346].

Очевидно, что эти утверждения отчасти можно объяснить желанием скрыть противоправные действия. Однако, как уже говорилось, отношения Павленко и его контрагентов в своей основе действительно были формальными, поскольку основывались на взаимном интересе в реализации строительных проектов. Для хозяйственников это означало крайне необходимое выполнение государственных планов. Для Павленко — не менее насущную возможность заработать.

На этой основе в принципе были возможны и действительно существовали формальные контакты. К их числу можно отнести, например, эпизодическое взаимодействие с руководителями Тираспольского округа, которые по просьбе Министерства пищевой промышленности Молдавии помогали с размещением рабочих УВС, установкой телефона и сносом ряда строений, мешавших прокладке железнодорожной ветки[347]. Следствие не выявило в этих действиях корыстных мотивов. Местные власти были заинтересованы в строительстве дорог и не меньше зависели в этом отношении от Павленко, чем он от них. Покровительства со стороны нескольких высокопоставленных руководителей было достаточно, чтобы низовые работники просто выполняли свои обязанности, оказывали Павленко содействие, как говорилось в материалах следствия, «без корыстной заинтересованности»[348].

Однако такие формально-служебные отношения нередко перерастали в нечто большее. Реальности советской дефицитной экономики, а также российско-советские традиции взаимодействия с чиновниками способствовали персонализации формальных связей, поиску покровителей и выстраиванию системы знакомств. Периодически приходилось поощрять и рядовых исполнителей, чтобы они работали с необходимой скоростью и тщательностью. У Павленко были дополнительные основания следовать этой тактике. Фиктивный характер организации заставлял думать и о том, как притупить излишнюю бдительность чиновников, прежде всего тех, кто проверял документы и оплачивал счета.

Для выстраивания отношений покровительства, знакомств и неформального поощрения существовали различные способы, самым радикальным из которых были денежные взятки. С самого начала следствие обращало на это особое внимание, выясняя круг пособников Павленко[349]. Длительными были коррупционные связи Павленко с руководителем треста «Львовуголь» А. А. Датуашвили. На начальном этапе существования УВС именно через него проходили основные контракты организации. Впоследствии Датуашвили возглавил трест «Калугашахтострой» и продолжил сотрудничество с УВС.

Показания Павленко и Клименко по поводу общего размера взяток Датуашвили были неопределенными. Назывались суммы до 40 тыс. или «десятки тысяч рублей»[350]. Константинов утверждал, что Датуашвили получил в общей сложности 200 тыс. руб.[351] Последняя цифра составляла огромную сумму, равную оплате за некоторые небольшие подряды УВС или стоимости десяти автомобилей «Победа», каждый из которых Константинов приобретал, по его словам, для организации за 21 тыс. руб.[352] Желая угодить следователям, Константинов явно преувеличивал размеры взятки. Понимая это, следствие не приняло их в расчет. В конечном счете трибунал по делу Павленко и других руководителей организации вменил Датуашвили в вину получение в виде взяток 35–40 тыс. руб. В приговоре в отношении Датуашвили, который проходил по другому судебному процессу, эта цифра была снижена до 12 тыс. руб.[353]

Правой руке Датуашвили, главному бухгалтеру трестов «Львовуголь» и «Калугашахтострой», как говорилось в приговоре трибунала, было выплачено 25–28 тыс. руб. Давнишнему знакомому и покровителю Павленко подполковнику В. М. Цыплакову — 12–15 тыс. руб. Управляющему комбинатом «Украинуглестрой» Л. Д. Вергасову — 6 тыс. руб. Начальнику Золочевского управления и Порицкого стройуправления — 15–18 тыс. руб. Главному инженеру «Юрковуглеразрез» — 8 тыс. руб. Заместителю управляющего трестом «Западшахтострой» — 7–8 тыс. руб. Управляющему львовской межобластной, а затем белорусской республиканской конторой Промбанка М. В. Андриевскому — 10 тыс. руб. Главному инженеру, а затем управляющему Львовской конторой Промбанка — 5 тыс. руб. Директору Здолбуновского цементного завода — 10–12 тыс. руб. Судом было установлено, что всего в виде взяток различным должностным лицам было роздано свыше 200 тыс. руб. наличными. При этом говорилось, что организация Павленко «запутала в свои сети свыше 80 человек»[354].

В общей сложности на 10 перечисленных наиболее крупных взяточников приходилось от 133 до 150 тыс. руб. Получается, что еще 70 коррупционеров в общей сложности получили 50–67 тыс. руб., т. е. от 700 до 950 руб. на человека. Взятки, по признаниям арестованных, они выплачивали и другим низовым руководителям, бухгалтерам, работникам банков, милиционерам и сотрудникам госбезопасности, партийным работникам, военным[355]. Секретарь Бориславского горкома партии Дрогобычской области В. И. Бороздин получил