Мне искренне жаль ревнителей «мужского ума» и «женского недоумия»: то, до чего мужчина будет додумываться и год, и два, оступаясь и терпя поражения, женщина понимает сразу. Мужики же недоуменно пожимают плечами и констатируют:

«Женская логика», имея при этом в виду что-то не стоящее внимания, легковесное и вздорное.

Правда, есть в женской логике или интуиции один существенный изъян, сделавший несчастными не одну тысячу прекрасных созданий. Его можно выразить в следующей фразе: «Любит меня, значит, хороший». Кто-то по поводу последнего может и спорить, но – не я.

Но женщина обладает безотказным оружием – обаянием и красотой. О какой-то мужской логике вопрос тогда не стоит вовсе, а что до интуиции, то и она бываем похоронена под воздействием прелестных чар, а на надгробной плите безвременно почивших мужского ума, прозорливости, а вкупе с ними всех прочих добродетелей можно начертать эпитафию: «Я ей верю, потому что хочу ей верить». Или еще короче: «Я верю, потому что хочу».

Я хочу верить Леночке? Безусловно. Верю ли я ей?

Итак, как настоящий мужчина, я пошел на поводу логических построений и загнал себя в капкан. Значит, последний вывод из всего вышеизложенного: «Девушка врет, потому что я хочу ей верить».

Бред сивой кобылы! Вернее, сивого мерина.

Вернемся к тому, как можно распознать обман: его можно почувствовать. Все просто: когда нам врут, мы чувствуем беспокойство! Даже если ложь вдохновенна, что-то заставляет нас раздражаться или беспокоиться, причем предмет беспокойства может быть совершенно далек и от данного человека, и от содержания беседы…

Я испытывал беспокойство во время рассказа?

Нет.

Значит, я ей верю?

Да.

Но что-то мешает сложиться полной картинке… Придется девочку разбудить.

Хотя и жаль – спит сладко.

Леночка открыла глаза, едва я тронул ее за плечо, увидела меня и улыбнулась;

– Ну как? Нас ждут великие дела?

– Трудно сказать. Я же не социалист.

– И не граф?

– Бог знает: разве можем мы ручаться за своих прабабушек?

– Это точно. Я иногда чувствую себя графиней. Правда, молодой. «Три карты, три карты…» – пропела она.

«Тройка, семерка, туз», – автоматически констатировал мозг. И почему я считал, что третьей картой в выигрышной комбинации была дама? Эх, всегда так: нет времени подумать в нужной ситуации. А когда время есть, мысли гуляют сами по себе, как беспризорные коты…

– Ты обещал сказку. – Девушка капризно надувает губки, проводит по ним кончиком язычка…

– Погоди. Мне нужно спросить.

– Спрашивай.

– Кому ты еще рассказывала про котенка?

– Про какого?.. – Девушка запнулась, лицо ее потемнело.

– Извини. Понимаю, тебе неприятно…

– Нет. Просто жутко страшно. Все как-то забылось, а тут снова…

– Прости. Но чтобы выпутаться окончательно…

– Да не извиняйся ты, я все понимаю.

– Так кому ты рассказала?

Она сидела неподвижно, глядя в одну точку. Сказала тихо, словно выдохнула:

– Денису.

Потом подняла на меня глаза.

– Дрон, ты думаешь… Это он?.. И все это было спланировано еще в Москве?..

И квартирка эта полудармовая… И даже – Володя?..

– То, что Володя, если это все-таки Ларсен, а не кто-то похожий на него, замешан в похищении, – вряд ли. А вот то, что твоя встреча с ним и последующее похищение были спланированы заранее, – похоже, что да.

– Но кем и зачем? Боже, я ничего не понимаю…

– С особняком – все просто. Доктор, судя по всему, не соврал: это у них бизнес такой.

– Да какой там бизнес – это же законченные шизики, они сдвинулись уж не знаю на какой почве, – может, папашки им мастурбировать запрещали… На хрена им иначе этот цирк устраивать! Да на побережье только свистни – девчонок набежит сотня, готовых и на оральный, и на вагинальный, и на что угодно… И на камеру им плевать – только возбудились бы круче!

– Ну тогда слушай сказку.

– Какую еще сказку?

– Не знаю. Народную. Я ее в детстве читал где-то. Значит так, росло одно дерево кроной вниз, под землю. И царь получал оттуда великолепный жемчуг – крупный и чистый, какого не мог принести ни один ловец.

– В Индии, что ли, дело было?

– Пусть в Индии, какая разница. И вот один парень, пусть это будет Синдбад, решил узнать, откуда этот жемчуг берется. И полез на дерево.

– Вниз?

– Ну да, вниз.

– Тогда не полез, а спустился.

– Не привередничай. Спустился он по стволу, а тот ветвится и на ветвях селения всякие, города… Ты чего смеешься?

– Анекдот вспомнила. Пошлый, но тоже философский. Рассказать?

– Лучше дослушай.

Девушка прикрыла рот рукой, еле сдерживая смех. Похоже, это у нее от нервов. Вдруг тело ее обмякло, она прильнула ко мне, заплакала, всхлипывая и утирая слезы кулачком.

– Денис… как он мог… Может, он с самого начала… может, он поэтому начал за мной ухаживать?.. Чтобы потом… продать! – Внезапно оттолкнула меня, вскинулась:

– А все-таки, Дрон, чем ты занимаешься?

– Сижу на чердаке с девчонкой и периодически пытаюсь вывести ее из состояния маниакально-депрессивного психоза.

– А вообще?

– А вообще – пытаюсь прикинуть ситуацию и вылезти из того дерьма, в какое мы оба попали.

– Ладно, не хочешь отвечать, ну и не надо. А все же интересно, чем ты занимаешься, на жизнь чем зарабатываешь. Не бойся, замуж за тебя я не собираюсь.

– Вот еще. Это первый раз жениться страшно, потом привыкаешь.

– Ты женат?

– Был.

– Нормально. Шансы мои растут. А все же, кем ты работаешь? Только не свисти про преподавательство – ни за что не поверю, что такой парень будет корпеть со студентами или учениками за те нищенские рубли. – Ты ведь умен, хорош собой, образован…

– Ба, сколько комплиментов. Если будешь продолжать в том же духе – вынужден буду, как честный человек…

– Чем ты зарабатываешь, честный человек?

– Переводами.

– Это с какого же?

– С английского. Кто из нас другой-то знает.

– Поболтаем? – Девушка произнесла это по-английски. Похоже, она тоже решила разоблачить в моем лице сенегальского шпиона. Хотя нет – в Сенегале говорят по-французски. Значит, меня выдаст мой бруклинский акцент. Тут вы и попались, Штирлиц!

– Нет проблем, – отвечаю я по-иноземному, стараясь придать голосу интонацию беспечного гуляки. Наверное, именно так должны говорить где-нибудь во Флориде в разгар бархатного сезона. Впрочем, у них там весь год бархатный сезон.