из верхних этажей. У выхода дежурил еще один полицейский, который отошел, едва створки лифта открылись. Глеб шагнул на этаж и остановился, глядя на картину разгрома.

— Неплохо, да? — хмыкнул капитан.

От самого лифта, до тупика, коридор был завален изломанными телами. Судя по картине, люди отстреливались, пытаясь организовать оборону, но по ним прошли словно катком. Глеб оглянулся на изрешеченные пулями створки лифта. Затем прошел через весь коридор, немного останавливаясь у каждого тела, что-то прикидывая в уме. Заглянул в одну из квартир, с сорванной дверью.

В последней, самой большой по размеру квартире, беспорядка было меньше. Три тела, два телохранителя и толстый, килограмм на сто пятьдесят, хозяин. Судя по крови, хлынувшей из глаз, носа и ушей, хозяину ударили в голову, превратив содержимое черепной коробки в фарш. Одному телохранителю свернули шею, а вот второй просто сидел на диване в центре комнаты.

— Хон Гуи, — сказал капитан, хоть Глебу это имя, как и сам покойный были хорошо известны. — Сорок пять лет, китаец, паспорт гражданина России. По официальным документам — эксперт, по неофициальным — Тень семь в иерархии…

— Я знаю, — сказал Глеб, задумчиво, наклоняясь над телом. — Убит одним ударом в грудь?

— Совершенно верно.

— Чтобы такой человек, как Хон Гуи умер от одного удара, его тело должно было бы пробить с десяток стен, и он вылетел бы с обратной стороны здания, — он приподнял край аккуратно разрезанной рубашки. Напротив сердца отчетливо виднелся бордовый отпечаток кулака. — Специалист смотрел?

— Да. Вон, он, — капитан махнул рукой, подзывая мужчину в очках и белом халате.

— Интересный удар, — сразу начал тот, пропустив приветствие. Снял очки и принялся протирать их белой тряпочкой. — Перелом ребер, разрыв легкого и, скорее всего повреждение сердца. Точнее скажу после вскрытия.

— Это понятно. Что с доспехом духа? — спросил Глеб.

— А он был? — хмыкнул врач.

— Мастера нельзя убить одним ударом, — сказал Глеб, обращаясь скорее к самому себе.

— Ситуация очень похожа с Одноруким Семеном.

— Только у того была сломана рука, левая нога в колене и отсутствовала половина крана в ста метрах от завода. А тут даже мебель цела.

— Может, — предположил капитан, — слухи об этой Тени были слишком преувеличены?

— Все может… — в кармане Глеба зазвонил телефон, и он отошел к окну. — Слушаю. Да. Слышал. Уже на месте. Разбираемся. Да…

Капитан понимающе посмотрел в его сторону, радуясь тому, что его начальник не имел дурной привычки звонить подчиненным и спрашивать усердно те работают или нет. А из всего увиденного капитан мог сделать вывод, что этот авторитет перешел дорогу кому-то могущественному, кто нанял достаточно сильного человека, чтобы войти в здание и распотрошить всех бандитов. Потом этот человек просто поехал в следующий офис и повторил процедуру.

— Остались записи камер видеонаблюдения? — спросил вернувшийся Глеб.

— Остались, — кивнул капитан. — В коридоре у лифта камера работала и в другом здании. Только без толку. Пойдемте, покажу.

В поисках нужного корпуса общежития, я обошел три здания, пока не наткнулся на коменданта. Мужчина, лет двадцативосьми, подтянутый, с грубыми наростами на костяшках пальцев. В костюме он смотрелся несколько неестественно и явно неуютно.

— Матчин Кузьма? — переспросил он, на что я быстро закивал. Он оглядел мое каратеги, немного нахмурился. — Да, мастер Малинин говорил. Пойдем, покажу комнату. Вещи твои где?

— Дома оставил. Завтра привезу, что надо.

— Ты в этом приехал? — почему-то удивился он.

— А что? — не понял я. — Совсем новое же. Да и переодеться времени не было.

Он лишь хмыкнул и махнул рукой, чтобы я следовал за ним. Мы прошли к одному из пятиэтажных зданий, стоявших друг рядом с другом словно братья близнецы. Если рядом с женским общежитием не было видно парней, то тут совсем не наблюдалось девушек. О чем я и спросил у коменданта.

— Правилами запрещено приводить в комнату девушек, — строго сказал он. — Первое нарушение и лишение комнаты.

— А палатку тут разбить можно? А почему нет? Да ладно, я просто так спросил.

— Газоны и деревья во дворе и в садах использовать в виде спортивных снарядов запрещено, — продолжил он. — Покидать и приходить в комнату позже одиннадцати часов запрещено. Распивать алкогольные напитки…

— Запрещено? — подсказал я, за что заработал суровый взгляд.

— Запрещено. А также затевать драки и любые разборки вне ринга и без присмотра одного из учителей. Полный перечень всех правил висит в каждом общежитие на первом этаже. Прошу ознакомиться.

— Ага, понятно. Монахов не обижать, девок не водить, водку не пить. Плавали, знаем.

Мы поднялись на третий этаж и остановились у комнаты 317. Комендант вошел без стука. Небольшая комнатка, две кровати, два письменных стола. Тумбочки и шкафы — также в двух экземплярах. Правая стена, над кроватью, пестрела постерами какой-то привлекательной девчонки в разных ракурсах и нарядах. На кровати лежал парень лет двадцати и слушал музыку в наушниках. Нас он заметил не сразу.

— Василий! — громко и без особого толку сказал Комендант. Лишь, когда он шагнул в комнату, парень увидел его и подскочил, едва ли не вытягиваясь в струнку. — Твой новый сосед, Матчин Кузьма, — он показал на меня. Затем показал на парня. — Василий Лаптев, четвертый курс. Хоть он бездарь и лентяй, в студенческой жизни подкован лучше других, так что по всем вопросам можешь смело обращаться.

— Сан-Саныч, — обиделся парень, — что вы меня сразу ниже плинтуса опускаете?

— Ты за две недели сколько раз из комнаты вышел? Кроме похода в туалет?

— Ну… — замялся парень. Комендант смерил нас взглядом и вышел, закрыв дверь. Василий подскочил ко мне, со счастливым видом. — Будем знакомы, — он протянул руку.

— Будем, — мы обменялись рукопожатием.

— Матчин, Матчин, — он порылся в памяти. — Не припомню таких.

— Не парься, не местные мы. Из Японии.

— Ага, — удивился он. — В целях обмена опытом, да? Одобряю, — он оглядел меня. — Тренировался?

— Так, осматривался.

— У нас интересно, ага, — снова вставил он слово паразит. — Хочешь, устрою тебе экскурсию?

— Не сейчас. Но позже, обязательно.

Столовая, выполненная в стиле кафе, с круглыми столиками и длинной